Конан и Властелин Огня
Шрифт:
Конан освободил ножны и застыл, готовясь немедленно ринуться в атаку. Враг был уже досягаем, но вдруг тишину леса разорвал пронзительный звук; черный ворон, тот самый, которого Конан счел наваждением, сорвался с ветки и громко каркая напал на врага. Птица описав круг, спланировала ифриту на голову, и вцепившись когтями с силой ударила клювом в темечко. Демон взвыл от боли и в отчаянии попытался дотянуться до птицы руками. Ему, однако, это не удалось. Пернатый вовремя освободил хватку и взмыл над врагом. Мощная струя огня сорвалась с рук разгневанного монстра, но юркая птица легко уклонилась, скрывшись в густой кроне деревьев. Оскорбленные поведением лесного
`- Откуда здесь взялась птица, ума не приложу? Повезло — так повезло, ни чего тут не скажешь. — с облегчением подумал варвар, наблюдая из укрытия за спинами удалявшихся врагов. — Похоже, не только я не люблю ифритов. А может это месьёр Вен проказничает'?
Конан выжидал, пока ифриты не скроются из вида, и только улегся шорох их шагов, он покинул своё убежище и направился намеченной ранее дорогой. А лес всё тянулся, увлекая за собой в бескрайнее царство теней, что порой казалось, не будет ему конца и края. Конан шел долго и уже разуверился когда-либо вырваться из зеленого плена, как лес вдруг расступился, открыв пред взором пустынные равнины, примерно на поллиги отделявшие его от стен величественного города. Прищурив глаза варвар долго всматривался в даль, но ничего необыкновенного не заметил, разве что одинокую птицу, черной точкой парящую высоко в небе.
`- Неужто опять этот ворон? — удивился Конан, и вдруг задумался, точно осенённый внезапной догадкой. — В лесу ворон, в небе ворон, на острове Забвения тоже ворон. Странно всё это'.
Конан довольно неловко чувствовал себя на открытой местности, часто оглядывался, подолгу замирал на месте, прислушиваясь к малейшему шороху. Этот короткий участок пути от кромки леса до стен города дался ему дорогой ценой, заключенной в нечеловеческом усилии воли и колоссальном нервном напряжении. Варвар осознавал, что здесь на равнине, ничем не прикрытый, для врага он являлся лёгкой добычей. Подойдя к подножью стен, он смог, наконец, вздохнуть с облегчением, не смотря на то, что оставалось ещё одно нелёгкое испытание — штурм высокой выложенной рукою человека преграды. Подойдя вплотную и осмотревшись, Конан обнаружил, что стены в действительности оказались старыми и ветхими, и вовсе не тем белокаменным монолитом, каким казались издали. Блоки из вулканического камня выглядели сильно потрёпанными временем и непогодой и сплошь были усеяны глубокими трещинами и выбоинами. Словом, здесь были соблюдены все необходимые условия, чтобы в значительной степени облегчить задачу скалолазу, коим с детства являлся киммериец.
Конан размял руки и приступил к работе. Его цепкие пальцы быстро находили прорехи и щели между блоками из вулканического камня. Он уверенно цеплялся за каждую выбоину, за любую шероховатость на поверхности камня. Варвар пядь за пядью совершал непрерывное восхождение к цели, и спустя довольно продолжительное время, словно в награду, высота была успешно им покорена.
Лёжа на животе, варвар отдыхал, с интересом разглядывая древний город. Но интерес быстро иссяк. Первое, что бросилась в глаза — отсутствие признаков жизни для столь великого по размерам населяемого людьми места, над которым словно во сне властвовала гнетущая тишина. Иными словами — город был мёртв. Скрип распахнутых настеж ставней, завывание сквозняков в пустых жилищах — вот, пожалуй, все звуки, что смог различить острый слух горца.
`- Куда подевались люди? — с тревогой зазвенело в голове варвара'.
Осторожно перебирая руками и ногами, Конан спустился на землю, оказавшись по ту сторону городской стены. Пригнувшись, он пробежал до ближайшего дома, и юркнув в распахнутое окно, очутился в покинутом хозяевами жилище. В маленькой комнатке царил жуткий погром. Сомнений не оставляло — людей уволокли силой, а следы крови на полу лишь подтверждали ужасную догадку о свершенном здесь насилии. Конан задумался, ища в голове ответ на обеспокоивший его вопрос: для чего колдуну понадобилось столько людей, причем живых людей?
— Жертвоприношение! — осенило варвара.
Обойдя пустой дом, Конан наткнулся на истерзанный труп безногой старухи. Видимо та, будучи калекой не смогла идти самостоятельно и мучители убили её, чтобы лишний раз не обременять себя ненужной ношей. Сердце варвара сжалось до боли, а в следующий миг зажглось яростным огнём благородного негодования.
Стоя пред лицом своего бога, он произнес клятву жестоко отомстить врагу за загубленные души его собратьев:
— Клянусь Кромом! Я из под земли достану поганого чернокнижника! Ну, держись теперь, мразь! Я иду за тобой!
С тяжелым осадком на душе Конан покинул негостеприимное жилище. Вновь оказавшись на улицах мёртвого города, и перебегая от одного дома к другому, он направился к белокаменному дворцу, горя жгучим желанием уничтожить мерзкого колдуна. Высокие хоромы Д'Эвилера хорошо обозревались с любого места, где бы варвар ни находился и особо ярко, будто торжественно, выделялись своей статью на фоне остальных городских построек, будь то особняк знатного вельможи, лавка торговца или хижина бедняка.
Путь до дворца лежал не близок…
Глава XXIII В цитадели мрака
Конан двигался бесшумно, скользя по пустынным улицам между оставленных людьми жилищ. Временами он подолгу задерживаясь на одном месте, дабы убедиться, не следят ли за ним? Случалось, иной раз он слышал негромкое шипение проносящегося неподалёку ифрита, но в целом улицы города выглядели полностью вымершими. Казалось некогда славный метрополис, ныне доставшийся тишине, по неизвестным причинам был покинут жителями вот уже много лет назад.
Дворец колдуна огромной остроконечной глыбой возвышался над городом. Было в нём и нечто величественное, чарующее взгляд, и в то же время отталкивающее, тёмное, злое, страшное. Конан нутром чувствовал затаившееся в его недрах извечное зло, а подходя ближе, ощущения незримого присутствия смерти и древней силы разрушения лишь усиливались. Что-то готовилось за этими неприступными стенами, что-то очень-очень плохое — то, что не могло быть принято всем его существом. И зная о том, Конан должен был поспешить, дабы не позволить мерзкому обряду случиться.
Перемахнув через вычурный декоративный заборчик, отделявший дворцовые владения от прочих городских кварталов, варвар низко пригнувшись, шмыгнул в кустарник, усеянный пышными приятно пахнущими цветами. Раздвинув ветки, он осмотрелся в поисках дворцовой стражи, и по правде говоря, был несколько озадачен, когда заметил всего двух ифритов, которые словно статуи застыли у центрального входа в цитадель мрака. Людей по-прежнему нигде не было видно. Не нравилась варвару эта вязкая тишина. Он нутром чувствовал смрадное дыхание вселенского зла, рвущегося наружу из древнего заточения.