Конан не знающий страха

Робертс Джон Мэддокс

— В Стигии сильная власть, — напомнила ему Калья, — и люди привыкли рассчитывать на нее. Ты же сам видел, сколько здесь везде солдат короля. Правители богаты и могущественны, у них тут есть полиция и суды, народ миролюбивый, зачем им всем ходить с мечами?

— Эта ваша цивилизация порождает в людях слабость, — ответил Конан. — Человек должен рассчитывать на свой меч, а не на какой-то там закон.

— Я же не спорю с тобой, — отозвалась Калья и после короткой паузы добавила: — Значит, Тахарка нашел себе новые охотничьи угодья, хотя дни его здесь сочтены, раз уж местные власти начали им интересоваться.

— Однажды

в Дебрях Пиктов мне рассказывали о пиратах на Западном море, — сказал Конан. — Ваниры особенно отличаются лихостью. Их галеры обрушиваются на прибрежные деревни, как смерч. Еще есть зингарские пираты. Они поселяются на островах, нападают в основном на купеческие суда. Должно быть, Тахарка делает что-то в этом роде: взял корабль, соответствующим образом оснастил его, собрал очередную шайку и грабит всех подряд.

Калья некоторое время молчала, глядя вдаль, потом сказала:

— Нет, я думаю, они действуют по-другому. Пиратское судно обязательно привлечет внимание, когда причалит к берегу, а ведь им же надо когда-то и причаливать. Берега реки очень плотно заселены, и на самой реке движение просто сумасшедшее. Напасть на судно и остаться незамеченным практически невозможно.

— Они могут орудовать с какого-нибудь маленького островка. Вон их здесь сколько. И нападать они могут по ночам, когда судно стоит у берега. А кроме того, некоторые суда плывут и ночью.

— Да, это возможно, но подумай вот о чем: ты обратил внимание, с какой легкостью нам удалось договориться о проезде до Кеми? Наверное, это всегда так. Если бы мы с тобой были речными разбойниками, нам не трудно было побродить по пристани, приглядеть что-нибудь подходящее и договориться о проезде. А в удобный момент мы перебили бы их всех и команду, и пассажиров — может, даже спящими. Если проделать все это в заранее оговоренном месте, тогда наши сообщники могли бы приплыть с берега на маленьких лодочках, забрать все, что есть ценное, и отвезти в укрытие. А мы в это время отплыли бы куда-нибудь подальше от этого места и избавились бы там и от трупов, и от судна. А потом мы бы просто нашли следующую жертву, и она отвезла бы нас обратно.

— В том, что ты говоришь, есть смысл. Такую банду разбойников было бы очень трудно поймать, даже если бы ее искали не один, а множество патрулей. — Он ухмыльнулся. — У тебя мозги работают не хуже, чем у бандита.

Калья серьезно кивнула:

— Я смогла бы стать ловким преступником. Посвятив свою жизнь преследованию одного из них, мне пришлось бы научиться думать как они.

Путешествие вниз по реке было спокойным и легким. Когда дул попутный ветер, матросы поднимали парус и сила ветра слагалась с силой течения. Конан узнал, что, если бы они поднимались по реке вверх, все было бы намного сложнее и гребцам приходилось бы все время работать веслами.

Барка часто причаливала к берегам, то шемитскому, то стигийскому. Одни пассажиры сходили, другие поднимались на борт. В иные ночи они швартовались у пристаней, в другие — просто бросали якорь недалеко от берега. Конан и Калья расспрашивали всех, продолжаются ли грабежи на Стиксе в провинции Хопшеф, и обычно им отвечали, что и дня не проходит без очередного пиратского нападения. Но пока никто из-за этого особенно не беспокоился. На реке

с таким большим движением исчезновение нескольких суденышек казалось случайным и не заслуживающим внимания. Это движение приводило Конана в уныние.

— Их же тут не счесть! Как же мы найдем нужные среди этой прорвы судов?

— На это может уйти масса времени, — согласилась с ним Калья. — Вот если бы нам удалось угадать судно, которое Тахарка собирается захватить… Иначе придется ездить по реке вверх-вниз, пока случайно не наткнемся на них.

— Да у нас же никаких денег на это не хватит, — запротестовал Конан.

— Ты мог бы выучиться грести, — отрезала девушка.

— Я воин и не собираюсь потеть на веслах, — возмутился Конан.

— Успокойся, я пошутила. Вот что я думаю: ведь когда Тахарка со своими бандитами захватывает судно, они забирают с него все ценное, а не одно только золото и серебро. А раз так, им надо где-то этот товар сбывать. И скорее всего, они делают это в темноте, чтобы избежать лишнего внимания. Значит, здесь в округе должен быть купец, который принимает товар днем и ночью. Нам надо отыскать его, и тогда мы сможем найти ниточку, которая приведет нас к Тахарке.

— Ну и как же мы отыщем такого человека? — спросил Конан.

— Не тревожься. Может, там, в своих северных лесах, ты и великий воин, зато мне знакомы повадки воров в цивилизованном мире.

— Какой сейчас месяц? — спросил Конан, когда они перенесли свои пожитки на берег.

Капитан барки был несказанно удивлен, когда Конан и Калья сообщили ему о своем решении сойти именно здесь. Но поскольку возврата части денег за неиспользованный проезд они не требовали, к их решению он отнесся достаточно равнодушно. Теперь он мог взять на борт еще двух пассажиров и заработать на них лишние деньги.

— Сейчас вторая неделя после первой полной луны года. Голодный месяц по аквилонскому календарю. А почему ты спрашиваешь?

Конан посмотрел на финиковые пальмы, сады, в которых деревья гнулись от плодов, на крестьян, сеющих пшеницу.

— У нас на севере сейчас зима, самое тяжелое ее время. А здесь весна. А может, даже лето. На этом юге ничего не разберешь.

Конан вскинул мешок на плечо, и они направились к небольшому городку под названием Нахмет. Он носил стигийское название, но располагался на шемитской стороне. Ничего странного в этом не было — великая южная страна частенько в старые времена прихватывала земли своего северного соседа.

— Что верно, то верно, эта страна как сон. Здесь нет ни зимы, ни лета, а люди определяют время года по тому, поднялась или опустилась вода в реке. Один урожай собирают, и тут же снова начинают сеять. На одних деревьях спелые плоды, а другие в цвету. Странно, правда?

— А еще очень жарко, — сказал Конан. — На той стороне в Стигии жрецы захватили уж больно много власти, и люди там робки и малодушны, а вот в Шеме мне нравится.

— Да, в Шеме хорошо, — рассеянно откликнулась Калья. — Боюсь только, что Тахарка чувствует себя здесь как рыба в воде. Он южанин. Здесь все для него привычно. Это на севере он был очень заметен, а в Шеме может сойти и за местного. Его родной Кешан еще южнее, и Стикс там тоже протекает.