Конан Полководец
Шрифт:
Вокруг раздавались звуки резких ударов, стоны и мольбы о пощаде. Схватка закончилась. Конан не мог понять, почему с ним обошлись не так, как с другими, и воображение уже рисовало ему ужасные картины пыток и унижений, которые, должно быть, ожидали его в будущем.
Он услышал, как оставшихся в живых заключенных погнали обратно в камеру, сопровождая их водворение на место бранью, проклятьями и пинками, — но его все еще держали на коленях. И вот наконец он услышал, как кто-то произнес рядом с ним ровным спокойным голосом:
— Этого парня зовут Конан?
— Да,
— Дайте-ка на него взглянуть.
Тряпку стащили, и Конан увидел перед собой пол, устланный телами недавних участников сражения. Повернув голову, он увидел высокого офицера в черном плаще и стражника с разбитым носом. Офицер мельком глянул на пленника и без всякого выражения произнес:
— Посадите его в одиночную камеру, а затем мы его перевезем, — Маршал Дарвальд повернулся и пошел прочь, бросив на ходу через плечо. — Он будет отослан под власть барона.
Глава 2. Дворец барона
Боевая колесница неспешно громыхала по тихим улицам Динандара, и десятки невидимых глаз тайно наблюдали за ней из темных окон и укромных щелок. Несмотря на поздний час, появление колесницы было немедленно замечено. В унылом провинциальном городке происходило не так уж много событий, поэтому появление колесницы вызвало такой интерес — или ради того, чтобы наутро пустить какие-нибудь сплетни о готовящемся военном перевороте или политических интригах, или из простого обывательского страха.
Для пассажиров колесницы это путешествие было не слишком приятным. На мощеной булыжником дороге, приспособленной для конных, немилосердно трясло. Окованные железом колеса периодически застревали в сточных желобах, перерезавших мостовую.
Возница и пассажир, сидевшие бок о бок на обитой войлоком доске, неистово тряслись, то и дело наваливаясь друг на друга. Но гораздо тяжелее было тому, кто лежал ничком на полу со связанными сзади руками.
— А ну, лежи тихо, грязный варвар, или я сейчас успокою тебя дубинкой! — Угрозу возница тут же подкрепил сильным ударом тяжелой рукояткой кинжала.
— Кром! Я ведь сейчас сдохну! — Крик того, кому достался удар, приглушило грубое войлочное одеяло, наброшенное сверху на пленника. — И так дышать нечем!
— Тихо, киммериец! — Голос пассажира, одетого в черный плащ, был как всегда спокойным и невозмутимым. — Барон приказал, чтобы ни одна живая душа тебя не увидела, иначе ты уже не будешь нужен барону. Тогда тебя ждет участь, которая больше соответствует твоему положению в мире и твоим недавним преступлениям. Если будешь лежать спокойно, еще поживешь немного, — Маршал Дарвальд презрительно посмотрел вниз. — Не суетись и не пытайся распутать свои веревки. Мы почти приехали.
Возница присвистнул и тряхнул поводьями, подстегивая трех гнедых жеребцов. Колесница покатила по бревенчатому мосту, казавшемуся гладким, как полотно
С Конана сдернули одеяло и выволокли из колесницы в густую грязь. Он упал на одно колено и, с трудом сохранив равновесие, резко выпрямился. Маршал двинулся к большому высокому зданию, похожему на мрачный дворец или на крепость; возница подтолкнул Конана в том же направлении. Варвар глянул на него так, что тот отпрянул, забыв о связанных руках пленника. Конан огляделся вокруг, разминая затекшие конечности, затем мрачно пошел вперед в сопровождении своего конвоира.
Входная дверь была открыта, и изнутри на каменное крыльцо лился уютный желтый свет. Но маршал Дарвальд не обратил никакого внимания на этот знак гостеприимства и, подойдя к обитой железом небольшой двери, хорошо спрятанной в глубокой нише, вытащил ключ и вставил замок. Дверь с тихим шорохом открылась, все трое прошли в большую, хорошо освещенную прихожую. Сквозь арочный проем Конан увидел просторный, богато украшенный холл с яркими цветными гобеленами и массивной лестницей посередине.
— Закрой двери, — приказал маршал, — и возница закрыл на засов сначала дверь, через которую они вошли, а затем поспешил прикрыть массивную резную дверь, ведущую в зал.
Дарвальд жестом приказал Конану сесть на скамью, тянущуюся вдоль стены, а сам остался стоять рядом.
— Эй, киммериец, — Маршал пристально взглянул на своего пленника. — Когда тебя схватили, при тебе были монеты Заморы и золотые драхмы Бельверуса. Ты тогда болтался на юге, ведь так?
Северянин неопределенно кивнул. Он знал, что в немедийской столице был совершен ряд кровавых преступлений, которые запросто могли повесить на него.
— Отвечай, когда с тобой говорят! Как долго ты был в Динандаре?
— Да дней двенадцать, — Конан опустил глаза в пол, чтобы взгляд не выдал его.
Маршал задумчиво — потрогал усы.
— У тебя есть какие-нибудь родственники или знакомые в Немедии?
— Нет, — Конан про себя немного удивился вопросу.
— Ты уверен? Может быть, каких-нибудь женщин из твоей родни привозили на юг как невест? — Дарвальд наклонился, глядя пленнику в глаза, но на лице варвара было только мрачное недоумение. Не дождавшись ответа, маршал выпрямился. — Ну, хорошо, парень. Вот ты пришел с северных равнин, и что ты думаешь о чудесах нашей цивилизации? — Он улыбнулся с каким-то новым, фальшивым оттенком сердечности. — Тебе нравятся хайборийские земли?
Юный варвар несколько мгновений размышлял, затем посмотрел Дарвальду прямо в лицо.
— Не знаю… я никогда не видел такого богатства, как в южных городах. Впрочем, как и грязи, мерзости и нищеты, — с трудом проговорил Копан, удивленно мотая головой. — В Киммерии, конечно, тоже случается голод, могут голодать целые племена, но уж если они процветают, то процветают все вместе. А здесь честные люди умирают с голода, а прожорливые богачи жируют за их счет.
Глаза Дарвальда сузились от отвращения.