Конан против Звездного братства
Шрифт:
— Я слышал дюжины сказок и легенд о Пограничном Королевстве, — сказал Конан, — но ни в одной из них не было даже намека на то, что здесь могут подавать доброе вино.
Он не стал добавлять, что большинство легенд описывало Пограничье как край, славящийся древним и нечистым на руку колдовством. То есть еще более нездоровым и нечистоплотным, чем обычно встречающееся с тех пор, как пало черное королевство Ахерона.
Может, это и было тайным знанием о Пограничном Королевстве? Может, и вправду, когда поток угрюмых воинов Ахерона схлынул с цивилизованных стран, часть из них, хранивших свое черное знание, осела здесь, среди горных
Для Пограничного Королевства ночь выдалась очень теплой. Но даже привыкший к любым морозам Конан чувствовал не просто холодок между лопаток. Стоило ему подумать о все еще живущих здесь наследниках Ахерона, как он всей спиной ощущал стужу ледяного дыхания Гиперборейского ледника.
Глава 7
На следующий же день Конан приступил к исполнению обязанностей сержанта второй роты дворцовой стражи.
Разумеется, он взялся за дело задолго до того, как небо на востоке порозовело, очертив контуры взметнувшихся к облакам вершин. И, разумеется, это вовсе не привело в восторг большинство новобранцев, привыкших вставать не раньше чем того потребует чувство голода или жажды, когда кому заблагорассудится.
— С этого дня и впредь только я решаю, чего вам хочется, а чего нет. У вас не будет никаких чувств и желаний, пока я не прикажу вам ощутить их! орал Конан на заспанных, моргающих юнцов. — А уж такого приказа вы от меня не дождетесь!
Он с отвращением сплюнул.
— По крайней мере, этого не будет, пока вы, сучье племя, не станете хоть чуть-чуть походить на нормальных солдат. Насколько я вижу, у меня вырастет джиннская седая борода, прежде чем это случится.
Уперев руки в бока, он окинул взглядом неровную шеренгу. Никто не смеялся, никто не вздрагивал от ужаса, а несколько человек смотрели даже с вызовом, словно предлагая проверить их силу и солдатскую выучку.
Отлично. Им и вправду недостает выучки, но не воинственного духа. При свете взошедшего солнца они выглядели чуть более похожими на солдат, чем когда Конан в первый раз увидел их в сумерках.
— Ну, ладно. Оружие к осмотру!
Конан просто остолбенел, поняв, что менее половины из них были при оружии. Такое разгильдяйство, а также вид представленного ему оружия вызвал очередной приступ ярости Киммерийца. Он красноречиво прошелся по всем родственникам тех, кто явился без оружия, вплоть до пятого колена, кратко обрисовал их мрачное ближайшее будущее и высказал мысль, что до более дальних времен они не дотянут. Относительно того факта, что они до сих пор оставались в живых, — Конан списал это на великодушие богов, покровительствующих идиотам.
После этой лекции Конан приказал всем явившимся без оружия бегом отправляться в казарму за ним. Большинство выполнило приказ буквально, действительно бегом.
Первый день представлял собой цепочку ошибок и упущений, перемежавшихся незначительными катастрофами и просто дурацкими поступками. К исходу дня у второй роты уже сложилось свое мнение о происходящем, и следующее утро они встречали, понимая, что новый сержант взялся за дело всерьез.
На третий день их осенило, что ни капитан Ойжик, ни командир их роты и пальцем не пошевелят, чтобы вступиться за них перед Киммерийцем. Выбор был небольшой: повиновение или бунт. К некоторому удивлению Конана, число подчинившихся превысило число выбравших неповиновение.
Через три дня Конан вошел в ритм работы с вверенными ему людьми. Это дело он знал хорошо, самого его учил отличный мастер — старший капитан Кхадьяр в Туране. Дело стоило потраченных усилий: по крайней мере, вторая рота не зря будет есть свой паек.
Более того, Конан любил это дело, и вслед за ним большинство солдат тоже вошли во вкус. Они не были настолько лишены гордости, чтобы перспектива стать настоящей боевой ротой, а не плохо организованной толпой, не могла не воодушевить их. На пятый день Конан назначил четырех вице-сержантов, командиров отделений. Трое из них еще в первый день прибыли на утренний осмотр со своим вычищенным оружием. Четвертый первым вернулся из казармы со своим.
Конан понимал, что не следует ждать помощи ни от Ойжика, ни от командира роты. Хорошо, что они хотя бы не вмешивались. Командир проводил большую часть времени в казарме и либо мертвецки спал, либо столь же мертвецки напивался. Казалось, что такого количества мерзкого местного вина не выдержит ни один человеческий организм. Но командир роты был крепким парнем, с каменным желудком.
Про Ойжика было сказано, что он занят укреплением оборонительных сооружений дворца на случай возможного нападения графа Сизамбри. Отлаженная инженерная сеть должна была высвободить людей Декиуса, чтобы они могли действовать против графа и заняться поисками принцессы, не привязывая себя ко дворцу.
Конан был бы рад поверить в эти басни, если бы Декиус не появлялся во дворце каждый день. Он также не упускал ни единой возможности пообщаться с Райной, побыть рядом с нею — по крайней мере, так она рассказывала Конану.
— Теперь я поняла, почему ты так подозрителен по отношению к Декиусу, сказала Райна, — я тоже постоянно думаю о нем, хотя в этом ты вряд ли виноват.
Конан ухмыльнулся и, воспользовавшись тем, что рядом никого нет, бесцеремонно шлепнул ее по мягкому месту. Райна не была рождена, чтобы спать в одиночестве, хотя жизнь и ставила ее в такие ситуации. Но здесь, среди сомнительных дружеских взглядов и улыбок, холодная узкая кровать была самым безопасным ложем.
Некоторые девушки из близлежащей деревни уже положили глаз на Конана, открыто восхищаясь его мощной фигурой. Но не менее красноречивые и куда менее дружелюбные взгляды чувствовал Конан как со стороны стражи, так и среди людей отряда Декиуса. Киммериец понимал, что уложить в постель местную девчонку — это то же самое, что забраться в чужой сад за яблоками или вторгнуться в чужие охотничьи владения. Он предпочитал спать в холодной постели, но иметь меньше шансов получить удар кинжалом в спину от какого-нибудь ревнивца.
Он по-прежнему не оставлял идею провернуть какое-нибудь дело, чтобы разжиться суммой, достаточной, чтобы навсегда исчезнуть из этой страны вместе с Райной и ее отрядом. Как только нужда перестанет привязывать их к службе при дворе Элоикаса, едва ли они дождутся второго рассвета, чтобы отправиться в путь на юг.
Настал восьмой день службы Конана при дворе короля Пограничья. Солнце стояло уже высоко, и Конан наблюдал за тренировкой стрелков из лука. Далеко не у всех стражников были луки, и далеко не все, кто имел их, худо-бедно умели с ним обращаться.