Конан (сборник)

Говард Роберт Ирвин

Конан широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами.

— В Зимбабве, — куда же еще?! Если понадобится, то мы отправимся и на край света! Над пустыней запели трубы.

Киммерия

Я

помню шкуру мокрую лесов На ребрах гор, угрюмых и безмолвных. Я помню вечный полог серых туч, Дождей безмолвный плач с утра до ночи И ветра стон неслышный средь теснин. Сюда не пробивался солнца луч, В те сумерки с рассвета до заката. Был мрак ночной, но не было луны, И звезды не мерцали сквозь туманы. Там голос глох, и застывал там звук. Ручьи журчали еле в хмурых чащах, И листья перешептывались тихо Средь мрачного молчания лесов. Все монотонно, все однообразно. За лесом – лес, за склоном – новый склон, А за хребтом – другой. И дальше – то же. Унылый

мир. Коль смог бы взобраться На голую вершину, пред тобой Открылись бы опять за склоном – склон, За лесом – лес, как братья-близнецы. Суровый край. Казалось, будто всем Ветрам, и снам, и тучам, что бежали От гнева солнца, - всем он дал приют В своих глухих и непролазных дебрях. Мир древних гор… И называлась эта Земля, что не видала света дня, Киммерией, Страной Извечной Тени. Слизало время с лика мира все. Забыл я даже, как тогда я звался. Топор кремневый, верное копье, Охоты, войны – только сны. Я помню Одни лишь бесконечные леса Да туши туч на сумрачных вершинах. Как тяжела ты, призрачная память Киммерии, Страны Извечной Тени!