Конан в Гиперборее
Шрифт:
– Ты заблуждался, Явлад,- повернувшись к помрачневшему князю, продолжал волхв,- думая, что владыки Юга – вольные самодержцы. Все они – рабы, игрушки в лапах слуг и детей Сета-Смока, и видят Боги, мы, волхвы и друиды Севера, балуем вас, властителей – по сравнению с теми ежовыми рукавицами, которых они держат этих самодовольных петухов -королей, каганов, царей. Все, кто воображает, что, избавившись от обычаев, законов, рода, Богов, обретут свободу, превращаются в жалких рабов Смока и его тварей.
Конан резко поднялся.
– Это все замечательно, но нам надо добраться до
– Не торопись,- усмехнулся Свентовит.- Конных пешком все едино не обгонишь, тем паче, что тебе придется идти по лесу, а им – по дороге.
– Что же делать? – озадаченно спросил Конан.
– Сидеть и слушать меня! – отрезал волхв. Он подвинул к себе чашу с водой, снял с себя через голову шнур с зеркалом и опустил в чашу.
14. КОЛОГА ВО ВЛАСТИ ЗЛА
Поверхность воды покрылась рябью, а когда она успокоилась – вместо внутренности чаши глазам беглых рабов предстала внутренность какого-то бревенчатого здания, чрезвычайно просторного. У одной из стен на земляном возвышении стоял резной деревянный трон. В нем восседал человек с сильными длинными ногами и такими же длинными руками. Торс казался воткнутым в кольцо пояса треугольником, сквозь белую рубашку выступала дубовым щитом грудь. Меж саженого размаха плеч на бычьей шее сидела крупная, по-волчьи лобастая голова, с длинными гиперборейскими усами на круглоскулом загорелом лице, зелеными глазами и золотистым, свисающим к левому, украшенному серьгой уху, хохлом. Глаза смотрели из-под густых бровей, от переносицы спускался к жестко сомкнутому рту сломанный нос, подпирала все мощная каменная челюсть, которой сильно не хватало кабаньих клыков. На плечи богатыря был накинут алый плащ из туранской парчи, подбитый белым песцом.
Все портило выражение глаз – по-змеиному стылое, пустое.
Ошуе богатыря стояла почти нагая смуглая женщина, с черными волосами, уложенными в сотни локонов, вся в золоте и драгоценностях. Миндалевидные черные глаза с синеватыми белками были глазами вечно голодной хищницы.
А внизу, перед троном, стояли фигуры в черных балахонах и остроконечных капюшонах. На груди одного из них красовалась золотая пятиконечная звезда углом вниз. Лиц было не разглядеть, виднелись лишь концы горбатых, ястребиных носов да горели холодным трупным светом немигающие выпуклые глаза.
Тут Конан заметил в руках богатыря на троне посох. Его навершие было сделано в виде головы разъяренной кобры с раскрытым капюшоном, а на капюшоне красовалась золотая насечка в виде гексаграммы.
Владелец посоха раздвинул губы и зазвучала жуткая, нечеловеческая речь. Словно клекочущее, гортанное, картавое шипение исполинской змеи.
– Моя гридня! – зашипел не хуже богатыря на троне Явлад.- Стигийское воронье в моей гридне!
– Они готовятся вызвать Сета,- мрачно сказал Свентовит.- После этого введут его почитание по всей Боруси, вырубят святые рощи, завалят целебные источники, а святилища запоганят кровавыми жертвами!
– Приказывай, отче! – повернулся к нему Явлад, его желтые глаза полыхали грозным огнем.
– Приказывают
Они вышли наружу. Последним спрыгнул волхв, на сей раз оставивший клюку дома. Конан подумал, что такому резвому старцу клюка служила скорее ведовским орудием, чем подпоркой. Под мышкой Свентовита был ковер. Старый волхв рывком развернул его – тот так и остался висеть в воздухе.
– На нем вы доберетесь до Калоги быстрее ветра. Садитесь!
Явлад взметнул на ковер свои мощи, за ним осторожно, недоверчиво влез Конан. И в тот же миг все вокруг провалилось куда-то в бездну.
Ветер донес крик Свентовита:
– Да будут с вами Яр и Борей! На вас судьба мира!
Конан криво усмехнулся. Волхвы, дротты, друиды – все одинаковы. Им никак не понять, что человеку всегда свое дороже судеб всех миров.
Внизу в закатном свете летел, взмахивая кронами, как крыльями, бесконечный Гиперборейский Лес, коему не было края. Его рощи, дубравы, боры волнами сменяли друг друга, катясь от горизонта к горизонту. Впереди и слева медленно клонился к земле лик гиборийского Бога. Холодный ветер рвал легкие, но киммериец еще не такие сквозняки видывал на заснеженных безлесых равнинах Нордхейма, а Явлад, обхватив согнутые ноги руками и спрятав ястребиный нос меж острых колен, ушел в себя и ничего не видел, не слышал, не чувствовал.
Наконец внизу показались стены и башни Калоги. Конан забеспокоился – ковер и не думал сбрасывать скорость.
– Эй! – пихнул он локтем острые ребра Явлада.- Останови этот летающий половик!
Над коленями вспыхнули желтые глаза:
– Я не умею.
– Что-о? Ты же вроде бы магии учился.
– Южной.
Конан зарычал.
– Ну, хоть где твой дворец, знаешь?
Явлад, наконец, зашевелился, подполз к краю ковра.
– Вот он. Подлетаем.
– Останови эту тряпку, во имя Крома!
– Не могу!
Поминая всех предков ковра – ежели они у него были – Конан схватил Явлада за руку, подтащил к вышитому рунами краю ковра и сиганул вниз, на пологий склон, крытый тесом.
Цепляясь за гонтины, киммериец и князь доползли до дымоходного отверстия в крыше.
Через него они проникли в пустую комнату, чьи стены и пол были покрыты звериными шкурами.
15. В КНЯЖЬЕМ ТЕРЕМЕ
– Ну, теперь мы доберемся до этого колдуна! – решительно заявил киммериец. Явлад лишь скептически хмыкнул.
– Как ты думаешь это сделать? Позволь напомнить – тебе придется схватиться с…- он поперхнулся,- с моими лучшими буйтурами. Потом – со стигийскими колдунами. И, наконец, одолеть самого Тот-Амона. И одолеть, не искалечив, потому что у него мое тело!
Конан помрачнел. Он был готов схватиться с любым количеством противников – но это должны быть нормальные воины с нормальными мечами. Сражаться с колдунами… От одной этой мысли черные волосы на его загривке поднялись и зашевелились.
– А теперь,- заявил лже-стигиец,- ты будешь слушать меня…