Конан в Венариуме
Шрифт:
Сам ткач прошел через гущу сражения не получив никаких повреждений. Сейчас он тоже ворошил тела, но не для проверки живы они или мертвы, а чтобы обогатиться содержимым их карманов.
— Как ты можешь думать о поживе, когда кругом царят смерть и разрушение? — возмутился Конан.
— Я пока еще жив, — ответил Баларг. — Я хорошо отомстил врагам и могу мстить им даже после их смерти. Например, таким вот способом. Кроме того, мне придется искать новый дом в другой деревне. И я предпочитаю начать другую жизнь обеспеченным человеком, а не голодранцем. Ты бы сам тоже поучаствовал
— У меня не было потребности к богатству и раньше. А сейчас подавно. Все, что я приобрел, досталось мне слишком дорого, — сказал юноша, оглядываясь по сторонам и качая головой. — У меня больше нет потребности даже к самой Киммерии. Мои родители мертвы, а я не нашел или не имел времени оплакать их.
Это признание обожгло его нутро, словно в кишки кто-то вонзил острие ножа. Он немного помолчал, потом посмотрел в глаза Баларгу.
— И Тарла мертва. Что может теперь удержать меня на родине?
— Куда же ты направишься? — спросил ткач.
— Пока еще не решил, — Конан пожал плечами, которые страшно ныли.
Сколько времени он махал в сражении сначала мечом Стеркуса, затем топором отца? Точно много дольше того, на что был рассчитан запас его сил.
— Пусть те, кто сохранил или обрел какие-нибудь ценности остаются жить на этой земле, — продолжил юноша. — Что же касается меня… — Конан сплюнул и тряхнул гривой черных волос.
Глава 13. Аквилония
аже, кажущийся диким и несокрушимым, прорыв киммерийской орды несколько угас после битвы за Форт Венариум. Прежде чем двинуться дальше к югу от реки, они устроили привал, чтобы залечить раны, похоронить павших воинов и поделить добычу, захваченную в разрушенном городе и крепости.
Конан был одним из первых, кто переправился через реку спустя два или три дня после сражения. Все, что препятствовало ему, как можно скорее покинуть Киммерию, заключалось в стремлении отомстить за отца. Он уже наказал аквилонцев за убийство матери и Тарлы, но захватчики еще не расплатились сполна за смерть Мордека.
Однако совершить месть стало делом более трудным, чем рассчитывал юноша. Киммерийцам пришлось рассредоточиться по землям к югу от Венариума, где проживало множество переселенцев из Аквилонии. К приходу варваров почти все фермы оказались покинутыми. Большинство гандеров просто вывезла свои семьи и скарб, а также всю домашнюю скотину. А некоторые даже сожгли свои дома вместе с частью имущества, чтобы противникам ничего не досталось.
Аквилонцы также оставили укрепленные гарнизоны, которые строились для устрашения близлежащих киммерийских деревень. Тем не менее, то здесь, то там отряды солдат под знаменем Золотого Льва продолжали наносить потери варварам, обеспечивая отход поселенцев.
Для обороны, они выбирали лучшие места. Главным образом, таковыми являлись узкие проходы в долины, где нападавшим просто негде было развернуться. Конан
Сейчас, наблюдая за колонной пикинеров, идущей по дороги, и прикрывавших ее боссонских лучников, Конан постепенно начинал вникать в то, что Мордек подразумевал под понятием порядка и дисциплины аквилонцев. Поскольку каждый солдат Нумедидеса знал свое место в строю, то все вместе они несли внушительный урон неорганизованным киммерийцам. Сами варвары о таких вещах, как воинская дисциплина, имели весьма смутные представления.
Они брали свирепостью и ненавистью к чужакам. Когда Эрт призвал: «Вперед на них!», киммерийцы всем скопом кинулись на врагов с дикими, бессмысленными криками, с единственным стремлением быстрее добраться до противника. Так большинство из них привыкло преследовать оленя во время охоты.
В отличие от робких оленей, боссонцы и гандеры умели сопротивляться. Стрелы косили плохо защищенных варваров. Но все равно не могли уничтожить всех дикарей подчистую. Тогда в дело вступили копьеносцы. На них и бежал Конан, размахивая огромным топором.
Гандер выбросил вперед копье, но оно встретило пустоту.
— О, нет! Ты не уйдешь! — воскликнул солдат и, развернувшись, замахнулся для нового выпада.
Слишком поздно. Топор Конана раскроил ему череп от макушки до нижних зубов. Аквилонец ничком упал на землю. Он умер раньше, чем смог осознать, что поразило его. Между тем, сын кузнеца уже расправлялся с другим солдатом.
— Поднажмите! — кричал Конан соплеменникам. — Вот — брешь, которую я пробил для вас!
Киммерийцы не заставили ждать и бросились в разрыв, образовавшийся в линии врага. Они приняли на себя еще один залп, но на большее, времени у противников не хватило. Боссонцам пришлось удариться в бегство, чтобы не оказаться раздавленными варварами. Некоторым это удалось. Остальным повезло меньше. Большинство пикинеров из Гандерланда и вовсе погибло на месте, тщетно пытаясь сдержать натиск киммерийцев.
— Смелый поступок, сын Мордека! — похвалил Эрт, когда резня подошла к концу.
— Можно вырезать всех аквилонских солдат, но это едва ли удовлетворит мою жажду мести, — пожал широкими плечами Конан.
Эрт посмотрел на растерзанные тела, устилавшие траву. Он примерно знал, скольких из них сразил топор Конана. Вождь оглянулся на север к Венариуму. А сколько вражеских солдат пало от руки этого мальчика с момента выхода из Датхила?
— Послушай, сын Мордека, — наконец, сказал Эрт. — Я сам далеко не мягкий человек. В моей жизни были войны с пиктами. Я сражался против асиров и ваниров. Были также стычки с кланами нашего собственного народа. Я говорю тебе все это, чтобы ты понял, что у твоих родителей нет причин жаловаться на своего сына, который оставил их неотомщенными.