Конан-воин
Шрифт:
Обеспокоенный Стромбанни, нервно топчась на дворе, только покачал головой в ответ на вопрос Конана.
– Нет, ничего не слышал.
– А я слышал!
– животные инстинкты киммерийца пробудились в нем.
– Это донеслось с южной стороны из-за хижин.
Он выдернул из ножен саблю и направился к палисаду. Со двора не было видно южной стены и находящихся там охранников. К тому же ночь затрудняла восприятие. Воодушевленный примером Конана, Стромбанни отправился вслед за ним.
В начале прохода между убогими хижинами и довольно плотной стеной палисада он увидел
– Бракус - выругался Стромбанни. Он обеспокоенно подбежал к нему и опустился на колени.
– О, Митра! Его горло раскромсано от уха до уха! Конан внимательно осмотрелся. Кроме него, Стромбанни, склонившегося над трупом, и мертвеца в проходе больше никого не было.
Он шагнул к бойнице и посмотрел сквозь нее. В кругу пляшущего света, отбрасываемого факелами, ничего не двигалось.
– Кто мог сделать это?
– спросил он скорее себя, чем Стромбанни.
– Зароно!
– зашипел с ненавистью и тут же вскочил на ноги Стромбанни.
– Он послал своих собак, чтобы те убили моего человека. Он явно жаждет уничтожить меня! Дьявол! У меня остались враги внутри палисада!
– Подожди!
– Конан решительно схватил Стромбанни, рванувшегося вперед, за руку, чтобы удержать его.
– Я не думаю, что Зароно...
Однако возбужденный пират умудрился вырваться. Грязно выругавшись, он побежал по проходу.
Конан последовал за ним. Стромбанни помчался прямо к костру, в тепле которого нашел приют его соперник. Зароно сидел у пламени и пил из кружки пиво.
Его изумление было неподдельным, когда кружка, выбитая сильным ударом, расплескивая жидкость, полетела в сторону, а ее содержимое, пенясь, побежало по нагрудному панцирю, а его самого сграбастали безжалостные руки. Костер зашипел. Корсар с искаженным лицом уставился на капитана пиратов.
– Ты... Ты, проклятая собака! Убийца!
– бешено заорал Стромбанни.
– Ты убиваешь моих людей, нанося им удары в спину, хотя эти спины защищают и твою поганую шкуру, как и мою!
Конан подбежал к ним. По всему двору люди перестали есть и пить, стали медленно приподниматься со своих мест, многие уже пристально наблюдали за развернувшейся драмой.
– Что ты хочешь этим сказать?
– отплевываясь, спросил Зароно.
– Что ты послал своих людей убивать моих товарищей, находящихся на посту, - проревел свихнувшийся бараханец.
– Ты лжешь!
– ненависть корсара вдруг вспыхнула всепоглощающим неистребимым пламенем.
С криком необузданной ярости Стромбанни выхватил свою саблю и изо всей силы обрушил ее на голову корсара. Зароно успел отразить удар, и голубоватые искры каскадом хлынули из-под клинка.
Он устремился вперед, выхватывая из ножен кинжал в дополнение к мечу. В следующее мгновение они, словно берсеркеры, бросились друг на друга и сцепились в ожесточенной схватке. Клинки звенели и яростно сверкали в свете костра. Их люди слепо и моментально отреагировали на вспыхнувшую дуэль.
Раздался
Некоторые из солдат и слуг графа также оказались втянутыми в рукопашную схватку разгоревшегося сражения, а солдаты у ворот возбужденно повернулись в сторону дерущихся. Они пораженно уставились на кровавую резню и совершенно забыли о затаившемся снаружи враге.
Все произошло так быстро и неожиданно - давно тлеющая ненависть вылилась во внезапное кровопролитие, - что люди безжалостно сражались друг с другом уже по всему двору, прежде чем Конан успел добраться до обезумевших капитанов. Казалось, ничто не остановит безумную бойню.
Не обращая внимания на мелькающие мечи двух соперников, киммериец с такой порывистостью оттолкнул их друг от друга, что они отступили назад, а Зароно даже вытянулся во весь рост на взбуровленной земле.
– Вы - проклятые идиоты! Вы хотите поставить на карту жизни всех нас? Стромбанни закипел от ярости, а Зароно заорал во весь голос, призывая на помощь своих людей.
Один из корсаров подбежал к Конану и ударил его сзади. Меч не достиг цели. Киммериец полуобернулся, схватил руку нападающего и, вывернув, понял ее вверх вместо с мечом!
– Смотрите же, вы, идиоты!
– проревел он и зло указал на что-то саблей.
Что-то в его яростно звучащем голосе привлекло внимание этого обезумевшего от крови сброда. Люди остановились посреди удара или укола, замерли и вытянули шеи, чтобы посмотреть. Конан указывал на одного из немногих солдат, оставшихся на бруствере. Его поведение было странным. Человек зашатался, нелепо взмахнул руками, попытался что-то крикнуть, а потом безвольно упал вниз головой.
И тут все увидели черное древко стрелы, выступающей у него из спины.
Все испуганно взревели. 3а этим паническим ревом последовали дикие крики, заставившие застыть кровь в жилах. Затем воздух сотрясли сильные удары в ворота. Пылающие стрелы взвились над палисадом и обрушились на крыши хижин, вонзаясь в деревянные перекрытия и разбрызгивая шипящие искры.
Тонкий дымок заструился вверх. А за домиками, вдоль задних стен замелькали пригнувшиеся темные фигуры.
– Пикты в форте!
– заревел Конан.
Разразился ад. Дрожащие отблески костров и тусклый огонь факелов создавал тревожную атмосферу, усугубившуюся неожиданными событиями. Моряки перестали сражаться друг с другом. Некоторые повернулись к дикарям, другие поспешно вскакивали на покинутый совсем недавно бруствер. Пикты все это время быстро выбегали из-за хижин во внутренний двор; их боевые топоры уже звенели о сабли моряков и мечи солдат.
Зароно пытался изо всех сил подняться на ноги, когда один из раскрашенных дикарей устремился к нему и раздробил ему голову топором. Конан и столпившаяся за его широкой спиной группа моряков сражались с пиктами, пролезшими в форт.