Концерт Патриции Каас. 5. Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение
Шрифт:
Свиридов не предпринимал каких-либо мер для того, чтобы Улю выделили из общего числа рожениц, и лишь только Дементьев в беседе с главврачом упомянул про Улю.
А кругом вовсю бушевала весна, и когда Уля с Гришей уходили в лес, то голову им кружил пьянящий запах свежей листвы.
– Верочка, мы сейчас с твоей мамой в лесу, – говорил Гриша, поглаживая живот Ули. – Тут так красиво, листочки распускаются, травка зеленеет … Уже скоро ты сама сможешь все это увидеть!
И девочка начинала толкаться.
Когда
– Когда вы с Костей решитесь? – спрашивала Уля.
– Мы хотим, чтобы рожать как ты, весной, – отвечала Елка. – И постараемся подгадать …
Каждый день забегал Боря и прикладывал руку к Улиному животу.
– Знаешь, уже скоро, – говорил он, – Я тебя предупрежу, когда уже будет пора …
Однажды вечером он задумался и сказал.
– Все, ребята, завтра уже нужно отправляться в роддом.
На следующий день у Ули появились схватки, вызвали машину и ее отвезли в родильное отделение.
– Ну, как, ты разрешишь мне быть с тобой?
– Гриша, неужели я могу что-то тебе не разрешить? Если ты хочешь, то я … то мне … то нам будет очень приятно, что ты будешь рядом!
– Ты учти, что за стенкой будет еще целая куча народу – и отец с мамой, и Елка с Костей, и Майка с девочками, и Олег и Боря с мальчишками … Думаю, дядя Саша Баранов с Леной Карцевой, Полина Ерлыкина …
На ночь в больнице остался только Гриша, а около подъезда дома в городе дежурил микроавтобус.
И этот автобус помчался к заводу, как только Улю повезли в родовую.
Гриша в белом халате и шапочке держал Улю за руку и не обращал внимания на все приготовления медперсонала.
– Отец мне передает, что они все уже приехали, они здесь, – шепнул он Уле, – Будь спокойна, я с тобой и я очень люблю тебя.
Уля отвечала ему только пожатием руки – она кусала губы от боли, но молчала.
– Ты не терпи, ты покричи! Давай дышать! Теперь тужься! – командовала ей медсестра.
Уля послушно дышала и тужилась, и чувствовала кроме руки Гриши еще чье-то ласковое прикосновение.
– Улечка, ты молодец! – это явно был дядя Толя. Только он умел так ласково говорить с ней, кроме Гриши.
Детский крик совпал с облегченным выдохом Ули и она расслабилась.
– Ну-ка, папаша, подвинься! Мамаша, принимай дочку! Богатырь!
И Уле на грудь осторожно положили красного сморщенного младенца.
Девочка повозилась, устраиваясь поудобнее.
– Верочка, это твоя мама!
– А это твой папа! А почему она затихла?
– Ей тепло и хорошо. Сейчас мы ее вымоем, взвесим и измерим. Она немного покричит, не волнуйтесь.
В коридоре и в соседней комнате громко закричали «ура!», а Гриша осторожно поцеловал Улю в искусанные губы.
– Спасибо тебе, моя дорогая Улечка! Теперь нас стало трое!
Запеленатую
В светлом боксе Уля самостоятельно перебралась с каталки на кровать, а Верочку уложили рядом в прозрачную колыбельку.
– Спи, – целуя ее сказал Гриша. – Если что-нибудь будет нужно – звони.
Его обнимали и поздравляли.
– Я тоже так хочу …
– Обязательно! Через год я привезу тебя сюда и ты родишь нам сына. Договорились?
– А когда можно будет пообщаться с девочкой?
– Что вы имеете в виду, молодой человек?
– Поговорить с ней, погладить ее.
– Она вряд ли вас услышит.
Гриша еще побывал у девочек в палате несколько раз, покормил Улю, поговорил с дочкой. Казалось, девочка с интересом слушала его, и довольно попискивала, когда он поглаживал ее спеленатое тело. У Ули еще не было молока, но девочка уже искала сосок и присасывалась.
Это было так прекрасно, что Гриша не удержался и прямо в коридоре нарисовал Улю с дочкой.
А в их комнате уже ставили детскую кроватку, и не было отбоя от опытных специалистов – в обустройстве комнаты принимали участие все недавние мамы – и Лена Долгополова, и Виолетта Ерцкая, и Полина Ерлыкина, и Даша Огородникова, и все названные сестры Свиридова.
Натащили столько игрушек, что пришлось большую часть убрать в шкаф.
У Ули появилось молоко и девочка с удовольствием сосала, а потом сонно отваливалась.
И спокойно спала, и начинала попискивать только к следующему кормлению.
В бокс пустили Борю. Уля с удивлением наблюдала, как дочка открыла мутные еще глазки и внимательно посмотрела на Борю. А тот говорил ей какую-то ерунду про глазки, ручки, ножки … Но Верочка все это слушала очень внимательно.
Она стала улыбаться матери и отцу, внимательно разглядывала деда и бабку и с удовольствием занималась гимнастикой. Голову ей держать еще не удавалось, но все равно врачи говорили о быстром росте девочки.
Сошедшего с автобуса Гришу перехватила Оля Петрова.
– Гришка, я тебя поздравляю! – она расцеловал Гришу. – Я так рада за вас!
– Спасибо, Оля. Ты знаешь, такая чудесная девчонка эта Верочка … Мне очень жаль …
– Ну, что ты … Ты меня знаешь даже лучше Володи … Не обижай жену – сейчас для нее главное дочка, а ты уже на втором месте …
– Как можно обижать ее – она же мне дочку родила!
ДОМОЙ
Забирать Улю с дочкой приехала целая делегация, причем кроме друзей и знакомых Свиридовых было очень много интернатовских. Все тащили цветы и двор перед крыльцом больницы стал похож на оранжерею.