Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже
Шрифт:
Выслушав доклад Ангелины Митрофановны Свиридов задумчиво произнес:
– Ангелина Митрофановна, ваши работы, исследования этого вашего вундеркинда категорически переросли рамки вашего отдела. Не душить же его? Или подарить кому-либо вместе с его идеями и наработками?
– Думаю, что это единственный разумный выход – передать его группу туда, где этим занимаются и смогут воспринять эти идеи. Не сожрать лакомый кусок, а дать ему развиваться. Но кому?
– Над этим я буду думать. И советоваться с вами и с Умаровым.
– Спасибо,
– А это требует надежного, прямо таки железобетонного документального обоснования – с анализами, историями болезни и всем прочим. Готовьте, и побыстрее …
ПРИКАЗ
Детали постепенно складывались во что-то новое и невиданное, сотрудники Потаповича пристраивали катушки и магниты, лазили вокруг, обвешанные приборами, и даже не пытались отмахиваться от Виолетты, постоянно вмешивающейся в их работу.
И это терпимое – а по существу уважительное – отношение к этой молодой красивой и дотошной женщине установилось еще до появления приказа.
А в приказе говорилось, что руководителем всех работ по новому излучателю назначалась Виолетта Вадимовна Ерцкая, и свою бригаду она комплектует по своему усмотрению.
Виолетта очень жалела, что нет тут с ней знакомых и опытных операторов, оставшихся в Москве, но и тут она нашла не менее опытных, а самое главное, знакомых операторов из оставшихся. И «железной» рукой при поддержке Свиридова уводила специалистов с любых установок, не обращая внимания на недовольство их руководителей.
Виолетта иногда жаловалась Свиридову, что только из-за его мощной поддержки ей удавалось комплектовать штат установки.
– Тота, ты не переживай. Даже если бы моя поддержка основывалась только на моем к тебе особом отношении, то все равно всем бы пришлось заткнуться. А тут главное – интересы дела, и какие могут быть возражения?
– Да-а, а они думают, что у нас с тобой … в общем, неделовые … отношения …
– А что думает Виктор?
– Виктор так не думает. Это точно – он знает меня и знает тебя.
– Поэтому наплюй на всех остальных и действуй так, как считаешь нужным.
– А советоваться с тобой можно?
– Ты поглупела? Когда я отказывал тебе в совете?
– Ты посмотришь наш с Витей регламент пуска? Я же … я же боюсь …
ЭКСПЕРИМЕНТЫ
Из объемистого металлического ящика выгрузили экспериментальные образцы, изготовленные Владиком и привезенные из Москвы. Эти небольшие ящички в защитной металлической оболочке содержали самые разнообразные фрагменты электронных схем различного назначения, в том числе применяемых на космических спутниках военного назначения и в системах долговременной памяти.
Часть ящичков были экранированы танталовыми чехлами, защищающими внутреннюю начинку
Основное оборудование – универсальный широкополосный лазерный генератор разместили в стоящей на опушке леса пустующей коробке «сотки» – так с легкой руки Лены Карцевой называли все корпуса опытных установок, размещенных автономно вдали от жилья.
Для размещения экспериментального образца соорудили небольшой помост, который был виден от лазерной установки, хотя и находился более чем в километре от нее.
В эксперименте принимали участие очень ограниченный круг лиц, что определялось особой секретностью работы.
Журнал заполняла Галина Суковицина, лазерную установку настраивал Потап, а результаты основных экспериментов фиксировал Виктор Скворцов.
Образец, помещенный на помосте, был связан толстым кабелем с контрольным пультом, размещенным в соседнем с лазером помещении. Там за состоянием образца наблюдали Баранов и Карцева.
После включения лазера Свиридов садился рядом с этой избушкой на улице, немного в стороне, и Потап командовал:
– Первый образец пошел!
Луч лазера упирался в корпус, Свиридов закрывал глаза и через минуту раздавался голос Баранова:
– Бобик сдох, конец режима!
После отключения лазера образец снимали с помоста и передавали в отдел Потаповича – бывший отдел Потаповича, которым теперь руководил один из его учеников. Там образец вскрывали, препарировали, устанавливали причину потери им работоспособности и марки электронных компонентов, вышедших из строя. По возможности определяли и структуру повреждения внутренних частей транзисторных узлов и больших интегральных схем – а это было далеко не просто.
Как шутил Свиридов – мне легче сжечь микросхему, чем вам найти место повреждения. Правда, он почти всегда точно указывал место повреждения, чем вызывал суеверный трепет и даже ужас у м.н.с.-ов и более старших сотрудников.
Трудности возникли именно там, где их ожидали.
С образцами, защищенными танталовыми экранами, Свиридову сходу разделаться не удавалось. Но после «консилиума» стали пробовать сложные варианты воздействия – сложными их называл Свиридов, тем более, что никто из присутствующих все равно не понимал, каким образом Свиридов разрушал электронные блоки.
Принимались самые экстравагантные предложения, и одно из них принадлежало Виолетте.
– Толя, а если бы можно было бы …
– Тота, давай, давай!
– Если бы ты сперва мог мысленно модифицировать тантал …
– Ну-ка, Александр Гаврилович, куда можно модифицировать тантал?
– Витя, подумай по таблице – ты же ее помнишь …
– Виола помнит лучше … Как, Виола?
– Я вспоминаю … Нет, там надо не так … Толя, дай руку!
И Виолетта приложила ладонь Свиридова к своему лбу.