Конд Корви. Его Невозможное Величество
Шрифт:
– Ты не гляди, что просто живем. Мы, считай, целый день на кухне, а здесь только ночуем, – Шаманта подхватила чайник и переставила на стол. – Нам хоромы ни к чему.
– Однако в усадьбе герцога Э мы жили куда вольготнее, – Волюшка доставала с полки чашки. – И к чему все во дворец рвутся? Работы больше, условия хуже.
– А почему вы не остались у герцога Э? – спросила я, желая поддержать разговор. Странная фамилия, конечно, удивила, но я сделала поправку на чужой мир и чужие нравы.
– Уехал он. Теперь на Земле
Я напряглась. На Земле? Значит, не врали, на самом деле есть возможность вернуться?
– Нас тоже звал остаться, но нам Рогуверд милее, – глаза Волюшки блеснули слезами.
– Угу. Здесь покоятся кости наших родных, – Шаманта повертела ложкой в чайнике. Травинки понеслись по кругу, распространяя по комнате приятный аромат.
– Нет, ты не думай, в деньгах мы не нуждаемся, – Волюшка застенчиво улыбнулась. На ее щеках появились милые ямочки. – Наш прежний хозяин был щедр, могли бы уйти на покой…
– Рано нам еще на покой, – оборвала подругу Шаманта. – Мы живы, пока работаем. Как только уйдем на покой, захиреем.
Я понимала. Моя бабушка тоже не соглашается уйти на пенсию. Вроде и сын при деньгах и мог бы содержать, а нет, сопротивляется. «Я жива, пока кому–то нужна». Папины неустанные заверения, что ба нужна нам, ни к чему не привели: она так и таскается в свою бухгалтерию, причем даже не на такси, а на автобусе. «Тут всего–то пять остановок».
Маму ее упрямство невероятно злит, она чувствует упрек в свою сторону, хотя, по моему мнению, никакого умысла уесть сноху в словах бабушки нет. Каждый живет по собственному разумению. Мама, закончив институт, ни дня не работала. И никогда не рвалась. Зачем? Сначала поднимала меня и сестру, потом всю себя посвятила отцу. А ба молодец, да. Компьютер получше меня знает.
Я вздохнула. Только представила, что сейчас творится дома. Аж сердце защемило.
– Мы слышали тебя Паулиной зовут? – Волюшка протянула чашку с горячим напитком.
Я кивнула. Привыкла уже к исковерканному имени. Да и зачем настаивать, поправлять. Две недели, и я буду дома. Главное, не попасть в неприятности и не сгинуть. Поэтому, пусть зовут Паулиной и обращаются на «ты». Кухарки мне в матери годятся, им можно.
– Откуда ты такая? – Шаманта выдвинула из–под стола табурет и села на него. Волюшка прошла к кровати.
– Какая?
– В тебе страха нет. Мы сразу заметили, – Шаманта переглянулась с подругой. – И ведешь себя так, словно родилась принцессой. Мы уже наслышаны, как ты невест на колени поставила. Мальчонка с кухни тут же прибежал с докладом. Захлебывался – так торопился рассказать о новенькой фаворитке.
Слово «фаворитка» меня царапнуло.
– Для своего папы я и есть самая настоящая принцесса. Представляю, как он сейчас там головы рубит, – я вздохнула. Женщины так и застыли с поднесенными ко ртам чашками. – Я иносказательно. Переживает сильно,
Увидев облегчение в глазах, не удержалась переспросить:
– А почему мальчик назвал меня фавориткой?
– А как иначе? Фаворитка и есть. Поселили в королевском крыле, а не отправили, как прочих, на третий этаж. Приставили слугу из тех, кто самому королю прислуживает, а не абы кого…
Я поморщилась.
– Говорила же я лорду Лоури, не стоит ко мне в услужение мужчину давать, это неловко, а он…
– Свободных служанок на самом деле не сыскать, – поспешила оправдать лорда Волюшка. – Даже из кухни всех, кто посмышленее, пришлось в горничные перевести.
– И король решил использовать вместо выбывших кухарок детей? Разве это хорошо?
– Да чего уж хорошего? – Шаманта поднялась, чтобы долить духмяного напитка Волюшке. Я, грея о чашку руки, тоже перестала трястись. – Но только король тут ни при чем. Не его это дело людей на кухне расставлять. Распорядитель дал согласие.
– Наши работницы сами вызвались своих большеньких детей привести, – Волюшка взглядом поблагодарила подругу. – Почему бы в семью лишнюю денежку не принести, раз обстоятельства позволяют? Вот разгонишь ты всех невест, и вновь к прежнему укладу вернемся.
– Никого я не собираюсь разгонять, – я едва не подавилась отваром. – И вовсе я не фаворитка. Просто жду приезда леди Адель.
Хотела было добавить, что сестра короля поможет вернуться на Землю, но спохватилась – наверняка кухарки знать не знают, что король заболел, и Адель прибывает в Рогуверд именно по этому поводу.
– У меня важное дело к ней, – произнесла я и опустила глаза в чашку. Ну разве не так?
– Эх, а мы уж думали, нашему мальчику хоть в этот раз повезет… – Волюшка переглянулась с Шамантой. – Привез себе фаворитку с Земли.
– А чем бывшие не устроили? – живо откликнулась я. Фаворитки меня интересовали. Из чистого любопытства. Хотелось услышать историю, как король дал им от ворот поворот. – Плохо справлялись со своими обязанностями?
Но ответ Волюшки меня озадачил.
– Не в них дело. Тут у нас несчастная любовь.
– Безответная, – поправила Шаманта. – Мы были на свадьбе Ани с герцогом Э и своими глазами видели, как Его Величество изводился. Ревностью мучился. Но уж упустил девку так упустил, ничего не поделаешь.
Я отхлебнула отвара, не чувствуя его вкус. Уж лучше бы фаворитки, чем безответная любовь. Ее из головы просто так не выбросишь. Рана будет кровоточить долго. По себе знаю. Еще в шестнадцать влюбилась в одноклассника. Он вроде поначалу тоже проявлял интерес, а потом как рукой отрезало. Я не сразу поняла, что он от меня бегает. Осознание того, что насильно мил не будешь, еще больше принесло страданий. Четыре года прошло, а я до сих пор при воспоминании о нем испытываю почти физическую боль. Так запал в душу. Эх…