Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца
Шрифт:
Подросток без труда адаптируется к новому образу жизни и ведет себя примерно: его, прилежного, хорошего ученика и хорошего товарища, выбирают в студенческие организации заведения, идет ли речь о спорте, музыке или религиозной жизни. В 1891 г. он записывается в секцию «поэзия», затем, в 1892 г., – на курс «риторика» и, наконец, в 1893 г. – на курс «философия». Из личного интереса и, возможно, из уважения к отцовской ветви семьи, которая на протяжении пятидесяти лет занималась на американской земле изданием газеты Der Christliche Apologete, молодой человек принимает участие в работе над официальным университетским печатным органом – газетой Georgetown College Journal.
Как
Сходство между двумя молодыми людьми ограничивается этим общим наследием. И если бы в кампусе Джорджтауна не запрещались дурные мысли, не было бы ни малейшего сомнения в том, что нашлись бы недоброжелатели, считавшие, что Роберт Кольер – это более удачная версия Конде Наста. Роберт выше ростом, он увереннее в себе, харизматичнее, красноречивее… а также богаче. Он очаровывает своих товарищей врожденным авторитетом, пылкостью и отвагой, которую доказал в таких видах спорта, как парусный спорт, авиация и поло. А Конде играет на флейте, помогает своим менее одаренным собратьям в учебе, и если, напрягая запястье, несколько раз одерживает красивую победу в теннисе, то это благодаря скорее упорству, чем врожденным способностям. Ему об этом известно, уважение других юношей он заслуживает своим интеллектом и аккуратностью. Он даже был избран казначеем университетской атлетической ассоциации. Это положение позволит ему проявить очевидный талант к маркетингу (так как ассоциация должна заручиться поддержкой определенного количества спонсоров).
Но когда он конкурирует с Робертом за пост редактора университетского журнала, победу одерживает последний. Завидует ли Конде? Во всяком случае, он ничем не показал этого и продолжил активно участвовать в жизни журнала бок о бок со своим товарищем. В июне 1894 г. пути двух молодых людей разошлись, после того как Роберт уехал учиться в Гарвард, а потом в Оксфорд. Они начали переписываться, обещая друг другу скоро увидеться. В семье Наста, как и в семье Кольера, слово не было пустым звуком…
Может быть, в глубине души молодой Конде Наст думал, что конкуренция происходит не столько на уровне детей, сколько на уровне родителей, в частности отцов. С одной стороны, мы видим Питера Кольера, бывшего семинариста, ставшего бизнесменом, периодика и издательство которого известны во всей Калифорнии, вплоть до Восточного побережья. Начав сколачивать свое состояние в Огайо (штата, откуда родом отец Конде…), теперь он из Нью-Йорка надзирает за своей семьей и своей империей, представленной 32 агентствами, рассеянными по всей территории страны. С другой стороны – Уильям Ф. Наст, воспитанный в почитании к методистской религии, но которого его собственная сестра в конце концов прозвала Mr Disappoint (мистер Разочарование). И Конде с большим трудом мог бы нарисовать более объективный портрет главы своей семьи. Он так плохо знает его…
Несколько раз потерпев крах, занимаясь спекуляциями на бирже и в сфере недвижимости, Уильям Наст в 1877 г. и вправду решил отправиться искать счастья в Европу. То
Переживалась ли смерть Уильяма Наста, о которой тактично объявил его друг Роберт Кольер в газете Georgetown College Journal, как травма Конде и его семьей, давно привыкшей жить так, словно он давно покинул этот мир? Ничего нельзя сказать с уверенностью. Во всяком случае, очевидно, что если Конде, достигший двадцатилетнего возраста, испытывал бы необходимость найти образец мужчины, способного вызывать чувство гордости, то у него было бы гораздо больше причин обратить свой взор на отца своего лучшего друга, нежели на собственного родителя, репутация которого, по единодушному мнению семьи Бенуа и семьи Наст, была отвратительной.
Но, несомненно, в его душе подлинным примером, достойным стать для него образцом силы и способности к борьбе, была мать. Разве ей не удалось, наперекор всем ветрам, воспитать своих четверых детей? Разве она не защищала интересы своего клана, сохраняя семейное наследство? Разве она не оставалась с гордо поднятой головой, когда ее осыпали насмешками и сомнительными намеками насчет продолжительного пребывания ее мужа в Лондоне и Париже, столице порока? Эта храбрая мать, жившая в окружении собственной матери и сестер, заслуживала любых наград за то, что столько лет с успехом несла на своих плечах ношу главы семейства! Что, вероятно, оказало глубокое влияние на отношение Конде к женщинам.
Молодая, стройная и красивая
Не имея возможности даже приблизиться к исполнению своих мечтаний, которые ее мать считала «неуместными и скандально дорогостоящими», Мадлен, как и тысячи женщин во Франции и во всем мире, с материнского согласия переключается на варианты, предлагаемые выкройками для шитья. С тех пор как в середине XIX века была модернизована, главным образом американскими промышленниками, изобретенная во Франции швейная машина, с тех пор как стало возможным найти подходящие модели, редко встретишь семью, не владеющую собственной машинкой марки Vigneron или Peugeot во Франции, либо же марки Singer или New Home в Соединенных Штатах. Первая мировая война лишь подстегнула сноровку домохозяек, умеющих с первого взгляда расшифровать выкройку, сшить как платье, так и пальто, ушить юбку в поясе либо укоротить и удлинить подол в зависимости от сезона и моды.
Но нужно обладать явным талантом, чтобы суметь хотя бы подогнать модель под свои размеры. Продают абсолютное большинство выкроек одного размера: 36 (42). Дело в том, что, по мнению женской прессы, распространяющей эти завидные бумажные силуэты, мода создается для молодых, стройных и красивых женщин. Этот тренд, который с развитием средств массовой информации ждет большая популярность, заявил о себе гораздо раньше Безумных двадцатых годов, еще в начале XX века. Мадлен, готовя гранки статьи, которая будет опубликована во французском издании журнала Vogue от 1 февраля 1921 г., запоминает урок: