Конец человеческой глупости
Шрифт:
— Вы и в самом деле не можете точнее указать, где в какой момент находились? Я имею в виду, до пяти часов.
— Извините, боюсь, что нет. Отвратительная память, в особенности на время. У вас ко мне все?
Инспектор кивнул, и Уэйман стремительным шагом вышел из комнаты.
— Хотел бы я знать, — сказал инспектор не то самому себе, не то Хоскинзу, — что было между ним и ее милостью. То ли он подъезжал к ней и получил от ворот поворот, то ли у них произошел какой-то скандал. И вообще,
— Она ведь.., чокнутая, — сказал Хоскинз.
— Это вы так считаете, а меня интересует общее мнение.
— И общее мнение такое же.
— А сэр Джордж? Его любят?
— К нему, конечно, относятся не так, как к ней. Он неплохой спортсмен и разбирается в сельском хозяйстве. Конечно, старая леди здорово помогла ему.
— Какая старая леди?
— Миссис Фоллиат, которая живет в домике сторожа.
— А-а, да, ведь Фоллиаты раньше владели этим поместьем?
— Да. И именно благодаря старой леди сэра Джорджа и леди Стаббс здесь так хорошо приняли. Она перезнакомила их со всей местной знатью.
— Наверное, ей за это хорошо заплатили?
— О нет, что вы! — Хоскинз, похоже, был шокирован подобным предположением. — Я слышал, она знала леди Стаббс еще до замужества и сама настояла, чтобы сэр Джордж приобрел это имение.
— Вот с кем мне обязательно надо поговорить, — сказал инспектор.
— О, эта старая леди все примечает. От ее глаз ничего не укроется.
— Нужно непременно с нею побеседовать, — загорелся инспектор. — Интересно, где она сейчас?
Глава 11
Миссис Фоллиат в это время находилась в большой гостиной. И не одна, а в обществе Эркюля Пуаро. Когда он сошел, она нервно вздрогнула. Потом, снова откидываясь на спинку кресла, пробормотала:
— А, это вы, мосье Пуаро.
— Прошу прощения, мадам. Я вас потревожил?
— Нет-нет, нисколько. Я просто присела немного отдохнуть. Я уже не так молода. Эта история.., совсем выбила меня из колеи.
— Понимаю, — выразил сочувствие Пуаро. — Прекрасно вас понимаю.
Миссис Фоллиат, зажав в маленьком кулаке носовой платок, безучастно смотрела в потолок, а голос ее был глух от волнения.
— Страшно даже думать об этом. Бедная девочка. Бедная, бедная девочка…
— Да-да, — скорбно пробормотал Пуаро.
— Совсем еще ребенок, — продолжала миссис Фоллиат. — Жизнь ее только начиналась. Страшно об этом думать, — повторила она.
Пуаро пытливо на нее взглянул. Ему показалось, что она постарела лет на десять с того момента, как он видел ее в роли любезной хозяйки, принимающей гостей. Лицо было осунувшимся, на нем четко обозначились морщины.
— Вы только вчера говорили мне, мадам, что мир так
— Я так говорила? — Миссис Фоллиат едва заметно вздрогнула. — Да, это правда… О, я только сейчас начинаю понимать, насколько это верно. — И совсем тихо она добавила:
— Но я не думала, что может случиться.., такое. Пуаро снова пристально на нее посмотрел. — Но вы все же предполагали, что что-то непременно случится? Что же именно?
— Нет-нет.., я говорю.., вообще.
— И все же вы ожидали, что что-то произойдет — что-то из ряда вон выходящее, — настаивал Пуаро.
— Вы меня не правильно поняли, мосье Пуаро. Я только хотела сказать, что никак нельзя было ожидать подобного несчастья во время такого праздника.
— Леди Стаббс сегодня утром тоже говорила о жестокости.
— Хэтти? О, не говорите мне о ней, пожалуйста, не говорите. Думать о ней не хочу. — Она умолкла, но потом спросила: — А что она говорила насчет… жестокости?
— Это касалось ее кузена Этьена де Суза. Она сказала, что он жестокий, что он плохой человек. И еще сказала, что боится его.
Пуаро внимательно смотрел на нее, но она лишь непонимающе покачала головой.
— Этьен де Суза? Кто это?
— Ах да, вас ведь не было за завтраком. Я совсем запамятовал, миссис Фоллиат. Леди Стаббс получила письмо от своего кузена, которого она не видела лет с пятнадцати. Он сообщал, что навестит ее сегодня — ближе к вечеру.
— И он приходил?
— Да. Он был тут примерно в половине пятого.
— Несомненно, вы имеете в виду довольно привлекательного загорелого молодого мужчину, который пришел со стороны причала?
— Да, мадам, это и был мистер де Суза.
— Я бы на вашем месте, — вдруг с жаром заговорила миссис Фоллиат, — не обращала внимания на то, что говорит Хэтти. — Она вспыхнула, увидев, что Пуаро изумленно вскинул брови, но продолжала: — Понимаете, она точно ребенок, и суждения у нее совсем как у ребенка — плохой, хороший. Никаких полутонов. Я бы не стала принимать всерьез то, что она наговорила об этом Этьене де Суза.
Удивление Пуаро росло.
— Вы ведь знаете леди Стаббс очень хорошо, — медленно проговорил он, — не так ли, миссис Фоллиат?
— Вероятно так же, как и все. Возможно, впрочем, лучше, чем ее муж. И что из этого?
— Какая она на самом деле, мадам?
— Что за странный вопрос, мосье Пуаро.
— Вам ведь, верно, известно, мадам, что леди Стаббс нигде не могут найти?
— Так она сбежала, да? Понятно.
— Вам это кажется нормальным?
— Нормальным? Ну, не знаю. Хэтти довольно непредсказуемое создание.
— Вы не думаете, что она сбежала потому, что у нее нечиста совесть?
— Что вы имеете в виду, мосье Пуаро?