Конец эпохи Тюдоров
Шрифт:
Ласково улыбнувшись и кивнув, мама продолжила:
– Да, я дочь кузины Елизаветы и прихожусь, таким образом, ей близкой родственницей со стороны семейства Болейн. Именно поэтому я попала ко двору, когда Елизавета стала королевой в пятьдесят восьмом году. Я была ее фрейлиной. Меня боготворили! Ваша мать была красавицей. Даже испанский посол писал своему королю обо мне.
– Ты и сейчас очень красивая, – стеснительно пробормотал Роберт, взглянув на мать из-под густых темных ресниц.
Мама вновь улыбнулась:
– Спасибо, мой мальчик. Но королеве никогда этот факт не нравился. Она не терпит конкуренции. При дворе не должно быть иных красавиц, кроме
– Расскажи, как выглядит королева, – попросила Дороти.
На некоторое время в комнате установилась тишина. Лишь потрескивал огонь в жарко натопленном камине. Мама закусила нижнюю губу и чуть нахмурила лоб. Она не видела Елизавету уже более десяти лет. Королева была старше ее на семь лет. Значит, если маме в тот момент исполнилось тридцать четыре, то, о боже, Елизавете – сорок один!
– Мы обе рыжие и белокожие. Но Елизавета всегда страдала из-за своих веснушек. У меня-то их нет. – Мама провела рукой по алебастровой коже.
Мне тоже страшно захотелось прикоснуться к лицу матери. Но я сдержалась и продолжала смотреть на нее снизу вверх.
– Я провела с ней два года. Елизавете исполнилось двадцать пять, когда она вступила на престол. Мне – восемнадцать. Конечно, я ее затмевала. Елизавета пониже ростом. Надо признать, она обладает стройной фигурой. Обладала. Что сталось с ней сейчас? Не знаю. Правда, она не рожала пятерых детей одного за другим. Она вообще не рожала. – Мама хмыкнула. – Двор по-прежнему засыпает ее комплиментами. Только это ни о чем не говорит. – Она вздохнула и положила руку на грудь. Мама всегда так делала, когда тугой корсет начинал мешать ей нормально дышать. – Елизавета – рыжая, в веснушках, которые пытается немилосердно пудрить, невысокого роста и стройна. Все!
Мы заметили, как внезапно у матери переменилось настроение. Если она рассказывала о королеве, то всегда в итоге огорчалась. Рука перестала ерошить волосы Роберта. Фиалковые глаза больше не смотрели на него. Их взор обратился куда-то вдаль, в неведомую точку, располагавшуюся явно за пределами комнаты.
– Когда вернется отец, мама? – решился заговорить Роберт. – Его надолго отправили в Ирландию?
– Когда королева позволит, тогда ваш отец и вернется домой. Она знает, кто из ее подданных способен справиться со сложной ситуацией и сделать так, чтобы сопротивление на ирландской земле было подавлено. Елизавета всегда выбирала достойных. Ваш отец должен гордиться своим назначением. – Мама терпеливо подождала, пока мы перестанем вертеться, и ответила на вопрос Роберта. – Думаю, он там ненадолго. Уолтер вернется и всех нас повезет в Лондон, – мать начала успокаиваться и к ней вернулось ровное, благодушное настроение.
После брат признался мне в том, какие мысли пришли ему в голову после слов матери. «Я подумал, – сказал он, – вы королеве, как когда-то мама, тоже не понравитесь. Ваша красота, пожалуй, будет затмевать всех вокруг. Даже нашу мать».
– О! Мы наконец-то попадем в королевский дворец. – Я захлопала в ладоши. – Как я мечтаю туда попасть!
– Вам подберут лучших женихов. Я помню, как быстро ко мне посватался Уолтер Деврё: не успела и двух лет провести при дворе Елизаветы. А ты, Роберт, должен сделать великолепную карьеру. Сейчас ты получаешь прекрасное образование. Мы с твоим отцом надеемся на тебя.
Мать всегда с гордостью смотрела на нас. Она считала, что ее дочки унаследовали лучшие черты рода Болейн по женской линии. Мы не просто были хороши собой. Даже в юном возрасте в нас чувствовалось безудержное женское начало и сильный характер.
Отсутствовавший в комнате Уолтер меньше занимал мысли мамы. Младший сын есть младший сын. Его перспективы всегда оставались не самыми лучшими.
1574 год
К весне от папы стали приходить куда более оптимистичные вести. Конечно, сейчас я говорю, как взрослая женщина, которая знает и понимает гораздо больше, чем в одиннадцать лет. Что же происходило в далекой и страшной Ирландии?
За зиму отец потерял больше половины солдат, умерших от болезней и голода. Он злился на свою беспомощность и, несмотря на недовольство его поступками королевы, начал устраивать набеги на незащищенные ирландские деревни, вырезая практически все население, которое попадалось ему на пути. Так и не сумев сломить сопротивления, осенью отец предложил МакФелиму провести переговоры в Белфасте.
«Я заманил их в ловушку, – читала нам мать письмо мужа, – мы схватили самого МакФелима, его жену и брата. Конечно, их сторонники пытались нам оказать сопротивление. Мы убили всех. МакФелима привезли в Дублин и казнили прилюдно, чтобы ирландцы поняли, с кем имеют дело».
Нам стало страшно. А став старше, мы поняли, что кровавые подробности деяний нашего отца мама решила до детей не доносить. Хотя Роберт постоянно просил ее рассказывать о делах отца в далекой Ирландии. Порой нас даже пугала жесткость суждений брата: он полностью поддерживал отца, не понимая толком происходившего.
То, что мы узнавали от мамы, являлось лишь частью его зверских «подвигов». Да, он – мой отец, но правда есть правда. Ирландцы имеют право вспоминать Уолтера Деврё недобрым словом. В итоге стало известно, что Елизавета считает необходимым вернуть графа Эссекса в Англию. Ей докладывали, конечно, о творимых Эссексом беззакониях. А королева не любила допускать излишней, ненужной жестокости.
Мама ожидала отца с содроганием. Она не могла и предположить, каким он стал после бойни в Ольстере. Перед самым приездом страхов только прибавилось: граф сумел подкупить приближенного Тирло Линека и напоследок не только убил его, но также вырезал несколько сотен ирландцев, укрывшихся в пещерах Ратлин. В основном убитыми были женщины и дети…
Тем не менее в последнем письме из Ирландии он заверял нас в том, что возвращается к семье насовсем, устав от собственных бесчинств.
– Я хочу отдохнуть от сражений, вести спокойную жизнь рядом с вами, – вслух читала нам мама, – смотреть, как растут мои сыновья и дочери. – Она задумалась. Жить с человеком, ставшим ей совсем чужим? Иного выхода не было. Мы выжидающе смотрели на мать. Ей пришлось взять себя в руки и продолжать чтение: – Мы сделали в Ольстере все что смогли во благо королевы Елизаветы и Англии. Сопротивление сломлено. Те, кто возглавлял восстание, обезглавлены.