Конец фирмы Беняева(Записки следователя)
Шрифт:
Прокурор, подумав, санкционировал наше решение делать обыски немедленно и в одно и то же время: я — у Чугуна, а Войный — у Рептуха. Нагнойного мы оставили в сельсовете для охраны подозреваемого Чугуна.
Дом у Чугуна добротный, с большими дубовыми ставнями на окнах. Двор огорожен высоким деревянным забором, во дворе на цепи пес. Долго стучали мы в калитку, пока наконец-то нам открыли ее.
— С утра вас черти носят, — ворчала себе под нос старуха.
Я объяснил ей цель нашего прихода, напомнил понятым об их правах и приступил
Шло время, но как я ни старался, ничего нужного мне не находил.
«Неужели ошибка?» — терзала меня мысль, и я вновь и вновь осматривал комнаты, сарай, чердак, подвал, даже собачью конуру, но ни ружья, ни дроби, ни патронташа не обнаружил.
— Бабушка, а где же ружье вашего сына? — решил я спросить хозяйку.
— Ружье? — удивилась старуха. — У нас в доме его сроду не было.
— Спрятали уже, — шепнул мне на ухо Шрамко. — Вчера патронташ лежал на шкафу.
И я продолжал искать: перекидал постель, пересыпал мешки с зерном, разгреб пепел в печи перекопал в подвале песок.
Уже было сел за стол писать протокол обыска, но что-то внутри меня одергивало. «Не спеши, не спеши». И я снова брался за поиски. Полез под кровать, вытащил оттуда старую фуфайку, калоши, валенки, брюки в заплатках и… ватную подкладку, похожую на подкладку от буденовки.
Осматривая эту подкладку, я обратил внимание на нитки, похожие по цвету на обрывки ниток на буденовке.
— Скажите, пожалуйста, на чем была эта подкладка, давно она у вас? — спросил я хозяйку.
— Не знаю, — прищурив глаза, удивленно двинула бровями старуха. — Может, сын принес. Она у нас давно валяется.
— Она все знает, не верьте ей, — шепнул мне Шрамко.
В третий раз я подошел к столу, выдвинул ящики, выбирая из них бумаги, вытряхивая все до пылинки на газету. На этот раз нашел несколько самодельных дробин.
— Домашнего производства, катанная вручную, — объявил я вслух.
— Именно такой дробью был ранен Стеженко, — заметил понятой Кондратенко.
Больше ничего нам найти не удалось, и я сел писать протокол.
Только мы собрались уходить, пришел Войный.
— Рептуха будто корова языком слизала. Обшарили все уголки — как в воду канул. Теперь ищи ветра в поле… — не находил себе места Войный.
— Вы все книги у Рептуха осмотрели? — спросил я.
— Какие книги? — словно в полусне прошептал Войный.
— А «Русский язык» для второго класса забыл?
— Мать честная! Забыл! Я сейчас… — тихо воскликнул Войный и бросился стремглав к двери.
— Обожди, пойдем вместе! — остановил я его.
По дороге к дому Рептуха я рассказал Войному о результатах обыска у Чугуна.
— Теперь он не выкрутится. — Войный довольно улыбнулся и тут же сокрушенно покачал головой. — С Рептухом дело сложнее.
— Если Рептух причастен к этому делу, то найдем доказательства, — успокаивал я Войного. — Скрыть все следы не так просто.
Дом Рептуха стоял в самом конце села. Мы быстро пригласили новых понятых
Я предложил начать обыск с осмотра книг. Их в квартире оказалось немного, и мы в течение получаса перелистали все. Увы, «Русского языка» среди них не было.
— Где у вас еще книги? — обратился я к жене Рептуха.
— На чердаке валяются какие-то, — недовольно буркнула она.
Я зажег керосиновый фонарь и вместе с понятыми и хозяйкой забрался на чердак.
Кучку книг нашли у дымовой трубы. Поднял первую из них и чуть было не вскрикнул. Это был «Русский язык» для второго класса. При свете фонаря я начал медленно листать страницы.
Вот и страница 123, нижняя ее часть оторвана, сохранилась часть рисунка трактора…
Вместе с понятыми и Войным осмотрев страницу, я спрятал книгу в сумку и принялся осматривать чердак. Интуиция подсказывала, что патроны заряжались именно здесь.
Вскоре нам удалось отыскать войлочный пыж к патрону шестнадцатого калибра, крупицы дымного пороха и шомпол.
Таким образом, мы были близки к цели.
В сельсовете я коротко допросил Чугуна. Он все отрицал, даже знакомство с Рептухом. Отложив допрос на завтра, я пригласил Нагнойного снять у Чугуна отпечатки пальцев и заполнить дактилоскопическую карту.
Утром Чугуна как будто подменили: плечи еще больше ссутулились, на лбу ярче проступили рябины, рыжие усы обвисли, пронзительный взгляд серых глаз потускнел.
— Почему вы нигде не работаете? — спросил я его.
— Потому что не принимают.
— Кто конкретно отказал вам в приеме на работу? — спросил я.
— Не помню, — буркнул Чугун.
— Значит, вы и не пробовали устраиваться на работу. Воровать легче, не так ли? Не пошло вам наказание впрок. Снова в тюрьму захотелось?
Чугун жался, не знал, что ответить.
— Где обрез, из которого вы стреляли в людей возле станции Демурино? — в упор спросил я.
— Какой обрез? — поднял на меня глаза. — Мокрое дело мне не пришьете. Я мелкий воришка. Зерно носил с токов, курочкам головы откручивал. А другого греха за мной не водится, гражданин следователь.
— Мелким хищением, Чугун, вы не отделаетесь, — продолжал я наступать. — Как бы вы ни хотели замести следы, все-таки они остаются.
— Какие еще следы? — огрызнулся Чугун. — Нет за мной никаких следов.
— Есть, Чугун, есть следы. Оставили вы их и в Первомайском, и близ Демурино, в лесопосадке, — медленно и очень твердо произнес я.
После моих слов Чугун не сказал ни слова, только тяжело переводил дух. На его бледном, как полотно, лице показался пот, губы дрожали.
Я отпустил его, посоветовав хорошенько обо всем подумать.