Конец главы. Том 2. На другой берег
Шрифт:
Это ей удалось лишь поздно вечером. Он выслушал новость, приподняв бровь.
– Целую ночь в автомобиле, Динни? Это уж чуточку слишком. К адвокатам я отправлюсь завтра в десять утра. Там теперь всем заправляет очень молодой Роджер, троюродный брат Флёр. Я поговорю с ним: он, вероятно, скорее поверит Клер, чем его престарелые компаньоны. Ты тоже пойдёшь со мной как доказательство нашей правдивости.
– Я никогда не была в Сити.
– Любопытное местечко, – кажется, что попадаешь
– По-вашему, они должны защищаться?
Быстрые глаза сэра Лоренса остановились на лице племянницы:
– Если ты хочешь спросить меня, поверят ли им, я отвечу – вряд ли. Но в конце концов это моё личное и не обязательное для тебя мнение.
– А вы сами верите им?
– Здесь я полагаюсь на тебя, Динни. Тебя Клер не обманет.
Динни вспомнились лица сестры и Тони Крума и она ощутила внезапный наплыв чувств.
– Они говорят правду и всем своим видом подтверждают это. Грех не верить им.
– Таких грехов в нашем грешном мире не оберёшься. Ты бы лучше ложилась, дорогая: у тебя утомлённый вид.
В спальне, где Динни столько раз ночевала во время собственной драмы, она вновь испытала прежнее кошмарное чувство, что Уилфрид где-то рядом, но она не может до него дотянуться, и в её усталой голове, как припев, звучали слова: "Ещё одну реку, переплывём ещё одну реку…"
На другой день, в четыре часа пополудни, контора "Кингсон, Кэткот и Форсайт", помещавшаяся в жёлтом, тихом, как заводь, закоулке Олд Джуэри, подверглась нашествию клана Черрелов.
– А где старик Грэдмен, мистер Форсайт? – услышала Динни вопрос дяди. – Все ещё у вас?
"Очень молодой" Роджер, которому было сорок два, ответил голосом, несколько контрастировавшим с массивностью его подбородка:
– По-моему, он живёт на покое не то в Пиннере, не то в Хайгете, словом, где-то в той стороне.
– Рад слышать, что он жив, – отозвался сэр Лоренс. – Старый Фор… ваш родственник отзывался о нём с большим уважением. Крепкий человек, викторианская порода.
"Очень молодой" Роджер улыбнулся:
– Почему бы нам всем не присесть?
Динни, впервые попавшая в адвокатскую контору, разглядывала тома свода законов, выстроившиеся вдоль стен, пухлые папки с делами, желтоватые жалюзи, унылый чёрный камин, где горела горсточка угля, не дававшая, казалось, никакого тепла, план поместья, скатанный в трубку и повешенный около двери, низенькую плетёную корзинку на письменном столе, перья, сургуч, самого "очень молодого" Роджера, и ей почему-то вспомнился гербарий её первой гувернантки, которая собирала морские водоросли. Затем она увидела, как её отец поднялся и вручил юристу бумагу:
–
"Очень молодой" Роджер взглянул на заголовок извещения, потом, поверх него, – на Клер.
"Откуда он знает, кто из нас двоих Клер? – удивилась Динни.
– Обвинение не соответствует истине, – пояснил генерал.
"Очень молодой" Роджер погладил подбородок и углубился в чтение.
Взглянув на него сбоку, Динни увидела, что профиль его стал по-птичьи острым.
Он заметил, что Динни наблюдает за ним, опустил бумагу и сказал:
– Видимо, они торопятся. Я вижу, что истец подписал прошение в Египте. Он поступил так ради экономии времени, – это ясно. Вы мистер Крум?
– Да.
– Вам угодно, что мы выступали также и от вашего имени?
– Да.
– Тогда попрошу остаться леди Корвен и вас. Я приглашу вас, сэр Конуэй, несколько позднее.
– Вы не будете возражать, если здесь останется моя сестра?
Динни встретилась глазами с адвокатом.
– Отнюдь.
У девушки не было уверенности, что он действительно так думает.
Генерал и сэр Лоренс вышли. Наступило молчание. "Очень молодой" Роджер облокотился на камин и неожиданно для присутствующих взял понюшку табаку. Теперь Динни разглядела его как следует: худой, высокий, подбородок массивный, волосы тускло-песочного цвета, щеки тоже.
– Леди Корвен, ваш отец утверждает, что эти… э-э… обвинения не соответствуют истине.
– Факты достоверны, но освещены неправильно. Между мной и мистером Крумом не было ничего, кроме трёх поцелуев в щёку.
– Понятно. А ночью в автомобиле?
– Совсем ничего, – ответила Клер. – Даже поцелуев в щёку.
– Ничего, – подтвердил Крум. – Абсолютно ничего.
"Очень молодой" Роджер провёл языком по губам.
– С вашего позволения, я хотел бы услышать, каковы ваши истинные чувства друг к другу, если они у вас, конечно, есть.
– Мы говорим голую правду, как сказали её и моим родным, – подчёркнуто внятным голосом объявила Клер. – Вот почему я попросила, чтобы вы позволили моей сестре остаться. Так ведь, Тони?
Губы "очень молодого" Рождера разжались. Динни показалось, что он не совсем такой, каким обычно бывают законники; даже в его одежде было что-то неожиданное – то ли покрой жилета; то ли галстук. И потом, эта понюшка – характерный штрих. Не пропадает ли в Роджере художник?
– Слушаю вас, мистер Крум.
Тони густо покраснел и почти сердито взглянул на Клер.
– Я её люблю.
– Так, – отозвался "очень молодой" Роджер, вторично вытаскивая табакерку. – А вы, леди Корвен, относитесь к нему, как к другу?