Конец хазы
Шрифт:
– Я у одной хиромантки когда-то служила в горничных, вот она меня и выучила. Ой, какая у вас нехорошая рука.
– Почему же нехорошая?
– Потому что у вас линия жизни непервоначальная.
– Как это так - непервоначальная?
– Мне вас даже жаль, миленький, вам что-то очень не везет последнее время.
Сергей вдруг вскочил и отнял у нее руку.
– Ну ладно, довольно.
Сушка тоже встала и, небрежно похлопывая тросточкой по своей истрепанной юбченке, подняла голову
– Брось, не скучай по ней, фартицер! Я тоже топиться хотела, когда меня мой студент бросил. И ничего. Видишь, до сих пор гуляю!
Сергей отступил на шаг и посмотрел на нее с таким видом, как будто перед ним стояла не проститутка Сушка, а доктор тайной магии Бадмаев или граф Калиостро.
– Откуда вы знаете, что она меня бросила?
– А что, правда или нет?
– Правда.
– Хм, откуда знаю? А ты думаешь, фартицер, что вас мало таких шляется?
Сергей молча уселся против нее.
– Знаете что, барышня, бросим этот разговор, выпьем лучше пива. Или может быть портвейну?
Сушка пыхтела папироской и напевала сквозь зубы:
Мальчик девочку любил
И до дому проводил,
И у самого крыльца
Ланца дрица а ца ца!
Вот идет девятый номер.
На площадке кто-то помер.
Тянут за нос мертвеца,
Ланца дрица а ца ца!
Сергей пил портвейн из стакана. Он один выпил почти всю бутылку - цветочки на обоях вдруг врезались в глаза с удивительной отчетливостью, потом сплелись, расплелись и свернулись.
Скрипач с бешенством встряхивал белокурыми волосами, летел за смычком и ни с чем возвращался обратно.
– Слушайте, барышня...
– Сергей для убедительности даже стукнул себя кулаком в грудь.
– Не в том, понимаете ли дело, что бросила... Я бы, может быть, и сам ее бросил... Если бы... А, долго рассказывать! Пейте лучше портвейн.
Он опустил голову на грудь и закрыл глаза.
– А теперь, когда я его...
Он сжал кулаки с такой силой, что ногти врезались в ладони.
– Да я бы сразу ее забыл, если бы я ей все сказал! А я не могу сказать, потому что она пропала!
Сушка поставила локти на стол и слушала его с вниманьем.
– Куда же она пропала?
– Неизвестно куда. Никаких следов. Пропала, как дым.
– Выпейте теперь сельтерской, - посоветовала Сушка.
– Послушайте, барышня... я вам одну вещь покажу... А вы мне скажите, что эта вещь означает; то-есть не вещь, собственно говоря, а письмо. Самое настоящее письмо и подписано, знаете ли..... Нет, не скажу.
Он оглянулся вокруг себя, внезапно начиная трезветь.
– Или вот что... пойдемте куда нибудь отсюда и там... я вам его покажу.
Сушка кивнула головой.
– Идет. Только, знаете что... я сперва выйду,
Она встала, чуть-чуть покачиваясь, прошла между столиков, мимоходом заглянула в биллиардную, как будто ища кого-то глазами, но тотчас же отвернулась и начала спускаться по лестнице.
Сергей подозвал официанта, расплатился и, держась руками за все, что попадалось по пути, добрался до выхода.
Спускаясь по лестнице, он увидел, что Сушка отворяет выходную дверь.
Он спустился вслед за нею и на последних ступеньках вплотную столкнулся с давешним человеком в фуражке с лакированным козырьком, одетым под военмора.
Человек, на которого он наткнулся, воротился назад, посмотрел на Сушку, которая спешила перебежать улицу, приподнимая короткую юбчонку, потом на Сергея, сплюнул сквозь зубы, заложил руки в щегольские штаны и присвистнул каким-то особенным свистом.
"19 сентября в 1 час дня в больнице Жертв Революции скончался агент уголовного розыска Н. И. Рюхин, который несколько дней тому назад был ранен налетчиком в одном из домов Фурштадтской улицы.
– Этого, кажется, Пятак накрыл!
Смерть последовала после операции извлечения из области живота агента Рюхина застрявшей там пули. Незаметный герой умер на своем служебном посту, его сразила пуля этого негодяя-бандита.
Покойный Н. И. Рюхин определенно отличался особым усердием в исполнении возложенных на него оперативных заданий.
Не пора ли взять в железные рукавицы эту паразитарную братию?"
Сашка Барин бросил газету на окно и, не слушая о чем говорил, картавя, Турецкий Барабан, закурил папиросу и задумался.
Он был недоволен: с тех пор, как Барабан замарьяжил эту девчонку, дела идут все хуже и хуже.
Хевра начинает трещать, Пятак работает на стороне, дело с госбанком загнивает. Напрасно не отдали на сдюку последнюю работу - было чисто сделано. Нужно сплавить девчонку, или Барабан потеряет последний форс.
– Уважаемые компаньоны! Рыхта для госбанка должна была потребовать достаточное время. Мы сделали подработки, как нужно.
– В чем раньше было дело? Дело раньше было в том, чтобы найти хороший шитвис, но, во-первых, сейчас нельзя подобрать хороших кассиров. Откровенно говоря: мальчиком нельзя же открыть сейф. Тогда я сказал, что я недаром учился на раввина. Мы будем работать по новейшей системе, за нашей спиной - Запад.
Шмерка вытер вспотевший лоб платком и продолжал:
– Я сказал: пусть нам дорого встанет такая лаборатория, не нужно забывать, что нас ждет дело большого масштаба. Хевра не проиграет от такой постановки дела.