Конец и вновь начало
Шрифт:
Карта. Французская империя при наполеоне I и ее крушение
Поэтому пришлось заменить его Кутузовым, и Кутузов, взяв план Барклая-де-Толли и в точности его выполнив, сумел заставить солдат идти бить французов. Поэтому совершенно правильно у нас перед Казанским собором памятники этих двух полководцев стоят рядом. Они оба одинаково много вложили
Этим качеством в избытке обладал Суворов. Когда Павел бросил русскую армию в Италию против стойких французских армий, которыми командовали лучшие французские генералы — Макдональд, Моро, Жубер, — Суворов одержал три блестящие победы при помощи небольшого русского корпуса и вспомогательных австрийских дивизий. Причем одержали победы именно русские части, хотя австрийцев никто в то время не мог обвинить в трусости или слабой боеспособности, это ведь были такие же славяне: хорваты, словаки, чехи; и воевать они могли. Но решающими ударами, которыми были опрокинуты французские гренадеры, руководил Суворов, и сделаны они были русскими. Он вдохнул в своих солдат волю к победе, как говорят обычно, а на нашем языке свою пассионарность, которая была у него самого.
Вы скажете: а может быть, дело не в Суворове? Просто русские солдаты были такие хорошие? Ладно. А Аустерлиц? А Фридланд? А Цюрих, где нам «наклеили» по первое число? У Суворова было 30 тысяч солдат, а у Римского-Корсакова — 60. Надо сказать, что Корсаков тоже был полководец толковый, но вся армия капитулировала около Цюриха, окруженная французами. Так что дело, очевидно, не только в числе. Но почему же австрийцы сражались хуже? Очевидно, потому, что русские были Суворову понятны, и он был им понятен, а австрийцам он был не понятен. Это гипотеза, но применим ее дальше…
Австрийцы потребовали, чтобы Суворов, вместо того чтобы вторгнуться во Францию и вызвать там восстание роялистов и жирондистов, пошел воевать в Швейцарию. Дело было безнадежное, и он там оказался окружен французами. Суворов протестовал против этого похода, но не мог повлиять на австрийских чиновников гофкригсрата. Потеряв в Швейцарии все свои пушки, сохранив только знамена, потеряв четвертую часть своих людей, Суворов вывел остальную армию из окружения и был в Вене удостоен императорских почестей, потому что в войне против французов это был настоящий успех, хотя и при тактике отступающей армии.
Но ведь Суворов не мог провести ни одного своего начинания среди австрийцев и немцев. И надо сказать, что и немцы с трудом проводили, как мы видели на примере Барклая-де-Толли, свои очень умные начинания среди русских. Так с чем же связана индукция пассионарности? Очевидно, с каким-то настроем, который является связующим этнос началом. Что это за настрой?
И тут мы вспомним то, о чем говорили ранее. Каждый живой организм обладает энергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с описанием особенностей этноса и, следовательно, назвать этническим полем, создаваемым биохимической энергией живого вещества.
Так вот. Если принять эту энергетическую модель, модель силового поля, и применить ее к проблеме этноса, то
Эта гипотеза на современном уровне наших знаний удовлетворительно объясняет все наблюдаемые этнические коллизии. Даже если она будет заменена какой-либо другой, дело не изменится. Наша задача — описание феномена, а интерпретация его причин может в будущем варьировать, что, по-видимому, не будет влиять на полученные нами результаты.
III. Вспышки этногенезов
СОЦИАЛЬНАЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИИ
Предмет социальной истории, согласно теории исторического материализма, — это прогрессивное развитие производительных сил и производственных отношений от нижнего палеолита до научно-технической революции и дальше. Поскольку это — спонтанное развитие, причиной его не могут быть силы природы, которые действительно не влияют на смену формаций, и если протянуть плавную кривую от добывания огня трением до полетов космических кораблей, то линия должна отобразить эволюцию человечества.
При этом остается непонятным только, во-первых, откуда взялись так называемые «отсталые» народы и почему бы им тоже не развиваться? Во-вторых, почему наряду с успехами техники и науки фиксируется огромное количество утрат культурных ценностей? И, наконец, в-третьих, по какой причине этносы создатели многих древних культур — бесследно исчезли с этнографической карты мира, а те, которые ныне конструируют сложные машины и создают для них искусственный спрос, возникли совсем недавно?
Видимо, социальная история отражает прошлое человечества односторонне, и рядом с прямой дорогой эволюции существует множество зигзагов, дискретных процессов, создавших ту мозаику, которая просматривается на исторических картах мира. Поскольку у этих процессов есть, как мы уже говорили, «начала и концы», то они не имеют касательства к прогрессу, а всецело связаны с биосферой, где процессы тоже дискретны.
Таким образом, социальная и этническая истории не подменяют друг друга, а дополняют наше представление о процессах, происходящих на поверхности Земли, где сочетаются «история природы и история людей».
КРИВАЯ ЭТНОГЕНЕЗА
Во всех исторических процессах — от микрокосма (жизни одной особи) до макрокосма (развития человечества в целом) общественная и природные формы движения соприсутствуют и взаимодействуют, подчас столь причудливо, что иногда трудно уловить характер связи. Это особенно относится к мезокосму, где лежит феномен развивающегося этноса, т. е. этногенез, если понимать под последним весь процесс становления этноса от момента возникновения до исчезновения или перехода в состояние гомеостаза. Но значит ли это только то, что феномен этноса — продукт случайного сочетания биогеографических и социальных факторов? Нет, этнос имеет в основе четкую и единообразную схему.