Конец и вновь начало
Шрифт:
Пассионарность отдельного человека может сопрягаться с любыми способностями: высокими, средними, малыми, она не зависит от внешних воздействий, являясь чертой психической конституции данного человека; она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождая подвиги и преступления, творчество и разрушения, благо и зло, исключая только равнодушие; и она не делает человека «героем», ведущим «толпу», ибо большинство пассионариев находится в составе «толпы», определяя ее потентность в ту или иную эпоху развития этноса.
Модусы пассионарности разнообразны. Тут и гордость, стимулирующая жажду власти и славы в веках, тщеславие, толкающее на демагогию и творчество; алчность, порождающая скупцов, стяжателей и ученых, копящих знания вместо денег; ревность, влекущая
Хотя мы можем обнаружить феномен пассионарности на отдельных людях, ярких и тусклых, но убедительнее она видна на этнической истории, когда прочие факторы взаимно компенсируются, выявляются статистические закономерности, отличающие этногенез от социогенеза и культурогенеза. При всем различии эпох и стран модель пассионарности в этногенезе одна и та же. Проследим ее на разных примерах этнической истории Востока и Запада.
Две биографии
Наиболее наглядны примеры! Но я сейчас не собираюсь излагать историю проблемы – это увело бы нас слишком далеко в сторону, а изложу просто ту концепцию, которую я положил в основу своей этнической истории. Я заметил следующее: людям, как писал М. Горький, нужно кусок хлеба, крышу над головой и женщину. Нормальному человеку сверх этого ничего не надо. Это Горький писал в сочинениях «Мои университеты» и «Сторож», и это действительно кажется правильным.
Если вы, скажем, ежедневно имеете три котлеты, из которых съедаете две с половиной или даже одну и оставляете для птичек полкотлеты, то зачем вам 48 котлет? Их некуда девать!
Если вы имеете уютный домик с тремя или четырьмя комнатами, то зачем вам дворец из пятидесяти шести комнат для одного человека? Ну залы, кабинеты, но зачем такую массу, – а ведь строят.
Если вы имеете достаточно денег, чтобы удовлетворить все свои потребности – прокормить жену, детей, себя, выпить в праздник и просто вечером, как и когда вам вздумается, – и на все это денег хватает, зачем вам огромные вклады в банке? Что они вам дают? Да ничего.
И действительно, нормальное течение жизни организма как представителя вида Homo sapiens не предполагает ничего другого, кроме этого. И однако посмотрим, как вели себя хорошо известные исторические деятели. Я имею в виду не «великих людей», а тех, от которых остались биографии. Они необязательно должны были занимать высокое положение, но биография должна быть описана четко и ясно.
Вот жил Александр Филиппович Македонский в Македонии в городе Пелла, и был он по должности царем. Должность эта оплачивалась не очень богато, поскольку Македония была страна не очень большая, но все-таки дворец у него был. Конь у него был самый лучший, Буцефал. Две собаки у него были прекрасные – Геро и Алло; их выпускали на медведя, и собака одна брала медведя. Могучие собаки.
Друзей у него было много, и хорошие друзья, а приближенные царя назывались «товарищи» – гетеры; например, товарищ Парменион или товарищ Филота – гетеры. Это была очень высокая должность – «товарищ», и их было немного, но опять-таки для охоты и для всякого рода веселого времяпрепровождения хватало. Развлечения у царя тоже были в избытке, потому что в македонянках, гречанках и ливийках недостатка не ощущалось.
Для интеллекта у него был такой собеседник, какого не имел никто другой в мире, – Аристотель. Его наняли, и он был учителем царя, а такого даже английская королева Виктория не могла позволить для своего сына Георга.
Спрашивается: и чего ради Александр Филиппович пошел сначала на Грецию, потом на Персию, потом на Среднюю Азию, а потом на Индию? Чего ему не хватало? Обычно говорят, что на Александра Македонского оказал влияние греческий торговый капитал. И хотя капитала тогда не было, но действительно были торговые круги Греции, которые стремились захватить персидские рынки. В Греции было довольно большое количество людей, умевших
Может быть, македоняне хотели сами невероятно разбогатеть? Но как раз все источники, все сообщения о личности Александра говорят, что только его личное обаяние заставило македонских крестьян подняться из своих деревень и отправиться в поход против персов, которые, между прочим, македонянам ничего плохого не сделали, и никакого ожесточения против персов у них не было.
Так как македонян для похода не хватало, Александру пришлось привлечь греков, но для того, чтобы иметь возможность навербовать там воинов, надо было завоевать Грецию. Вот каков был обходной путь. Александр взял Фивы, в то время самый укрепленный, самый стойкий из городов. Перебили в Фивах почти все население, мужчин во всяком случае, женщин и детей продали в рабство и сохранили только один дом поэта Пиндара, потому что Александр был человек культурный, интеллигентный и дом оставил как памятник, а все прочие были сровнены с землей. Для чего? Для того, чтобы напасть на ничего не подозревавших и ничего ему не сделавших персов.
Но даже когда македоняне захватили Малую Азию и разорили там такие города, как Эфес, Галикарнас, сопротивлявшиеся до последней стрелы, они уничтожали там не персидские гарнизоны, а греческих наемников, которые сражались за персидского царя, против македонского захватчика.
Довольно странная, казалось бы, война. Самое главное, что она никакого смысла для Македонии, да и для Греции, не имела. Тем не менее, захватив побережье Малой Азии, что могло быть объяснено, допустим, стратегическими целями, стремлением расшириться немножко, создать места для колонизации, Александр отправился в Сирию.
При Иссе он разгромил войско Дария, который бежал, а его жена и дочка попали в плен. Александр по-рыцарски обошелся с этими дамами. На дочке женился (хотя у него уже была жена, он взял другую) и пошел завоевывать дальше Палестину и Египет.
И тут пришлось ему взять Тир, который согласился подчиниться, но отказался впустить македонский гарнизон. Казалось бы, изолированный город на острове, никакой опасности не представляющий, юридически подчиняющийся, может остаться без внимания армии, которая ставит себе совершенно иные цели. «Нет, – сказал Александр, – взять Тир!» Тир пал впервые за всю свою историю, ни одного живого тирянина-финикийца не осталось. Масса македонян погибла, потребовалось подкрепление из Македонии и Греции. Набор за набором вытягивали оттуда людей.
Заняли Египет. Ну, казалось бы, хорошо, чего больше? Заложили Александрию – прекрасно! Дарий предлагает мир и уступает все земли к западу от Евфрата. Парменион говорит: «Если бы я был Александром, я бы на это согласился». Александр отвечает: «И я бы на это согласился, если бы был Парменионом. Вперед, на восток!»
Все в ужасе и удивлении. Неизвестно зачем идут на восток, разбивают персидскую армию на широкой равнине Гавгамел между Тигром и Евфратом, вторгаются в Персию через проходы, теряя людей, потому что персы сопротивлялись отчаянно, но их просто мало было. Берут город Персеполь, по-персидски называемый Истахр, устраивают по этому поводу большой банкет и спьяну поджигают великолепный дворец персидского царя – дивное произведение искусства. Вот и весь смысл похода. Александр объясняет это тем, что когда-то давно, во время греко-персидских войн, персы сожгли афинский Акрополь; так вот он им отплатил. Но и афиняне за это время успели отстроить Акрополь – из деревянного сделали мраморный, и персы уже забыли про тот поход, в котором они были разбиты и принуждены отступить. Для чего все это?