Конец игры. Файл №225
Шрифт:
— Вы… кто? — в два приема выдохнул Молдер.
— А вы? — пискнул тот.
— ФБР… специальный агент Молдер…
— Лейтенант Уилмер… механик этой жестянки…
— Что вы тут делаете?
— Как — что? Моя вахта… — он вдруг захихикал. — Уже третьи сутки. Или четвертые. Эти сукины дети обещали сменить меня еще позавчера…
— Что тут произошло?
— Вот и пытаюсь разобраться. Внезапно отказали все системы. Все! Вообще все! Даже пневматика. Всплыли каким-то чудом. Полынья была не больше сотни ярдов —
— Да уж… — согласился Молдер. — И сколько их, покойников?
— Было семеро.
— Было? Почему?
— Я к ним не заглядывал. Боюсь… Но там определенно что-то происходит… Мне кажется, их кто-то убил. Он хотел убить всех. Но не успел. А теперь делает что-то с мертвыми. Я их запер под лестницей. Всех. И там такое — шур-шур-шур…
— Ага… Заглянем туда?
— Не, я не пойду. Ну их, этих мертвых. Идите сами. Только я ту дверь не открою. Вдруг им только этого и надо?
— В моем пистолете серебряные пули, — сказал Молдер. — Кладут наповал любого мертвеца. Пойдемте, глянем…
Он мотивированно взял лейтенанта Уилмера за руку пониже локтя — и вдруг защелкнул на его запястье браслет наручника. Второй браслет уже охватывал запястье самого Молдера…
— Вы что, сумасшедший? — взвизгнул лейтенант.
— Многие думают так. Ладно, не будем размазывать манную кашу по столу. Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Кроме того, я очень устал. Разойдемся: я вас отпускаю, и вы возвращаетесь на свой корабль. Взамен сообщив мне, где находится моя сестра.
— Не понимаю, о чем вы!..
— В основание шеи, да? Считаю до пяти. «Под лестницей, дверь»… тоже мне, моряк. Если вы не скажете мне, как ее найти…
— Пожалуйста, прошу вас!.. — голос вдруг изменился. — Вы делаете действительно очень серьезную ошибку. Мистер «X» предупреждал вас…
И, взмахнув Молдером, как большим мокрым полотенцем, он обрушил его на пол, выстланный толстым слоем пористой резины.
От острой боли в вывернутой руке потемнело в глазах. Удар добавил черноты. А может, просто фонарик отлетел…
Фонарик отлетел, но не погас, и света его хватило на то, чтобы увидеть, как моментально меняется лицо человека, прикованного к Молдеру. Или наоборот: к которому он опрометчиво приковал себя.
Надбровные дуги… челюсти… скулы…
— Ты мразь, — сказал этот новый человек, нависая над Молдером. Ты был у меня в руках черт знает сколько раз. Я мог тебя придавить в любой момент. Порвать, как котенка.
— Где она? — просипел Молдер.
— Ты, наверное, трахал ее в детстве, маленький развратник, и теперь не можешь забыть? Так, да? В вас так много смешного…
— Где она? Только скажите…
— И ты готов узнать —
— Да…
— Она жива. И прекрасно выглядит. А теперь иди — умирай.
Молдер отбитым, отсушенным телом едва чувствовал, как его волокут, ударяя о высокие комингсы…
И тогда он поднял пистолет и несколько раз выстрелил в спину инопланетянина.
Тот недовольно обернулся. А из маленьких пробоин вырвалось несколько зеленоватых пузырей…
…и Молдер почувствовал сводящую с ума резь в глазах! Уже знакомую резь, но тогда его тут же засунули в больницу… а здесь центр Арктики…
Тошнота подступила к горлу. Сердце плотным комком уперлось куда-то под кадык и раздувалось, раздувалось, как футбольный мяч. Мутилось сознание.
Потом он все-таки понял, что его поднимают куда-то высоко вверх — и выбрасывают из люка! Он повис на одной руке. Люк захлопнулся. Запястье гремело такой болью, что резь в глазах казалась ничем. Но потом что-то звонко цокнуло, и он полетел вниз с высоты третьего этажа…
Крышка люка, которая ставится на место гидроусилителем, обрубила стальную закаленную цепочку наручников легко, — словно та была из мягкого олова.
Лежа на спине, Молдер сквозь зеленоватую пелену смотрел, как рубка внезапно вспыхнула огнями и как перья рулей глубины беззвучно развернулись вертикально. Потом лед затрещал, и рубка стала быстро проваливаться, проваливаться…
Тело Молдера как-то нашло в себе силы, чтобы перекатиться чуть дальше от лодки иначе его рассекло бы острым пером руля, как дождевого червяка лопатой. Но тело откатилось… и теперь можно было долго лежать, слушая хруст льда и плеск ненадолго освободившейся воды.
Она жива. Она жива и хорошо выглядит. А он скоро умрет. Потому что нет сил встать и куда-то идти. Мороза он уже не чувствовал. Потом с неба в снежном вихре спустились ангелы и взяли его к себе. При этом ангелы почему-то ругались, как последние летчики…
База ВМС Эйзенхауэр-филд, Аляска Госпиталь, отделение скорой помощи
— Не приходил в себя?
— Нет.
— На счет три: раз, два…
— Опа!
— Тяжелый…
— Ректальная температура девяносто два градуса, пульс нитевидный, семьдесят шесть, давление пятьдесят на сорок пять….
— Взять общий крови, биохимию, ге-матокрит…
— Пульс пропадает! Нет пульса!
— Стимулятор! Сто пятьдесят… руки убрали! Разряд!
— Нет пульса!
— Двести… Разряд!
— Нет пульса!
— Готовить набор для торакотомии, кровь первая отрицательная три единицы… Двести пятьдесят! Разряд!
— Есть систолы… Запустилось. Так… девяносто, давление пятьдесят пять на сорок пять…
— Гематокрит семьдесят, док!
— Переделайте, не бывает. Он замерз, а не высох! Ванна готова?