Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
Сидя перед туалетным столиком и расчесывая волосы, Дина услышала, как он поднимается вверх по ступенькам. Было двадцать минут одиннадцатого, и он ни разу не позвонил ей за весь день. В полдень Доминик, его секретарша, передала через Маргарет, что месье Дьюрас обедать домой не приедет. Дина перекусила в студии, пока рисовала, но голова ее была занята не работой. Она думала о Пилар.
Как только он вошел к ней в комнату, она обернулась и улыбнулась. Она действительно скучала без него. Весь день дом был таким до удивления тихим.
— Здравствуй, любимый. День у тебя был долгим?
—
— Очень мирным. Здесь так тихо без Пилар.
— Я никогда не думал, что услышу это от тебя. — Марк Эдуард улыбнулся жене и опустился в большое кресло из синего бархата, стоявшее рядом с камином.
— Сама себе удивляюсь. Как прошли у тебя встречи?
— Очень устал от всего.
Он не очень был склонен к беседе. Она повернулась и взглянула на него.
— Ты по-прежнему собираешься завтра в Париж?
Он кивнул, а она продолжала наблюдать за ним, пока он удобно вытягивал ноги у камина. Он выглядел точно так же, как утром, и, похоже, мог вполне отработать еще один день. Он расцветал во время встреч, которые он называл «утомительными». Он встал и направился к ней. Улыбка не сходила с его лица.
— Да, я отправляюсь завтра в Париж. Ты уверена, что не хочешь быть вместе с Пилар и моей матерью на Антибе?
— Абсолютно. — В ее взгляде сквозила решимость. — А почему бы мне вдруг захотелось быть там?
— Ты сказала, что здесь стало очень тихо. Я думал, возможно… — Он положил руки ей на плечи, на мгновение оказавшись позади нее. — Меня не будет целое лето, Дина.
Ее плечи сжались от его прикосновения.
— Целое лето?
— Более или менее. Дело по поводу морских перевозок компании «Салко» слишком важное, чтобы его можно было поручить другому. Я буду курсировать между Парижем и Афинами все лето. Я просто не смогу быть здесь. — Его акцент, когда он говорил, звучал все отчетливее, как если бы он уже уехал из Штатов. — Это даст мне возможность смотреть за Пилар, что должно обрадовать тебя, хотя я не смогу быть рядом с тобой. — Она хотела спросить, что она значила для него на деле, но не стала. — Я полагаю, что процесс займет большую часть лета. Около трех месяцев.
Это звучало подобно смертному приговору для нее.
— Три месяца? — Ее голос был еле слышным.
— Теперь ты понимаешь, почему я спросил тебя, не хочешь ли ты поехать на Антиб. Может, теперь ты передумаешь?
Она медленно покачала головой.
— Нет. Не передумаю. Тебя здесь тоже не будет, да и Пилар, я полагаю, нуждается в отдыхе без меня. Не говоря о… — Ее голос стал совсем приглушенным.
— О моей матери? — спросил Марк. Она кивнула. — Я понимаю. Тогда, ну что ж, ma ch`ere [3] , ты будешь здесь совсем одна.
3
Моя дорогая (фр.).
Черт возьми, почему он не пригласил ее поехать с ним и жить то в Афинах, то в Париже. В какой-то безумный миг Дина подумала предложить ему это, но она знала, что он не позволит ей поехать с ним. Когда он работал, он любил быть свободным от всех. Он никогда не взял бы ее с собой.
— Ты сможешь пробыть здесь одна? — спросил он наконец.
— Разве у меня есть выбор? Разве, если я скажу нет,
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Да, я знаю. — Она чуть помолчала, а затем выдавила с улыбкой. — Да, я управлюсь.
— Я верю в это.
Откуда тыэто знаешь, черт возьми? Откудатебе это знать?А что, если я не смогу? Если мне нужен будешь ты?.. Что, если…
— Ты очень хорошая жена, Дина.
На какое-то мгновение она не знала, благодарить его или дать пощечину.
— Что это значит? Что я не очень жалуюсь? Возможно, мне стоит это делать.
Все, что она чувствовала, она постаралась скрыть за улыбкой, давая ему шанс не отвечать, если он этого не захочет.
— Нет, тебе не стоит этого делать. Ты мне нравишься такой, какая ты есть.
— Merci, monsieur [4] . — С этими словами она поднялась и отвернулась, чтобы он не увидел ее лицо. — Ты сам уложишь вещи или хочешь, чтобы я это сделала.
— Я сам. Ложись спать. Я скоро приду.
Дина посмотрела, как он суетился в своей туалетной комнате, потом исчез внизу, видимо, в кабинете. Она выключила свет в спальне и лежала почти неподвижно на своей стороне кровати, когда он вернулся.
4
Благодарю, месье (фр.).
— Tu dors? [5]
— Нет. — В темноте ее голос звучал хрипло.
— Bon [6] .
Хорошо? Неужели? Спала она или нет — неужели это имело значение? Заговорит ли он с ней, скажет ли, что любит ее, что ему жаль покидать ее? Он не сожалел об этом, и они оба знали это. Его любимое занятие — скитаться по свету, усердно заниматься делами, получая при этом удовольствие и от работы, и от собственного престижа. Он обожал это. Он забрался в кровать, и они какое-то время лежали молча, погруженные в мысли, забыв о сне.
5
Ты спишь? (фр.).
6
Хорошо (фр.).
— Ты сердишься на меня оттого, что я уезжаю надолго?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, я не сержусь, прости. Я буду скучать без тебя. Очень, очень.
— Это быстро пройдет.
Она не ответила, и он, опершись на локоть, стал изучать ее лицо в темноте комнаты.
— Мне жаль, Дина.
— Мне тоже.
Он нежно провел рукой по ее волосам и улыбнулся. Она медленно повернула к нему голову, рассматривая его.
— Ты по-прежнему очень привлекательна, Дина. Ты знаешь это? Ты даже более привлекательна теперь, чем когда была девушкой. Очень красива, на самом деле. — Но она не хотела быть красивой, она хотела принадлежать ему, как это было давно. Его Диана. — Пилар скоро тоже станет очень красивой. — Он сказал это с гордостью.