Конец лета
Шрифт:
Динна опустила голову. Марк обнял ее.
– Я понимаю. Знаешь, как бы я хотел, чтобы наши сыновья были живы! А теперь у нас больше нет детей.
Динна молча кивнула, обостренно чувствуя боль, скрытую за его словами.
– Я бы все отдал, чтобы вернуть Пилар.
Они долго сидели молча, обнимая друг друга. Потом вместе вышли в сад. Когда они вернулись, наступило время обеда.
– Если хочешь, мы можем пообедать в деревне. Марк посмотрел на Динну скорбным и усталым взглядом. Она покачала головой.
– А может, будет лучше, если я что-нибудь приготовлю здесь? В доме есть продукты?
–
– Что ты на это скажешь?
Марк равнодушно пожал плечами. Динна сняла свитер, который надевала на прогулку, повесила его на спинку массивного стула в стиле Людовика XIV и пошла в кухню.
Через двадцать минут у нее были готовы яичница-болтунья, тосты с сыром бри и две чашки горячего кофе. Динна сомневалась, что им обоим после еды станет легче. Разве еда имела сейчас хоть какое-то значение? Всю неделю их уговаривали поесть, как будто это могло что-то изменить. Но у Динны совершенно пропал аппетит, она могла бы не есть совсем. Она и сейчас приготовила все только ради Марка, ну и еще для того, чтобы чем-нибудь занять себя и его. Почему-то ни одному из них не хотелось разговаривать, хотя им было что сказать друг другу, и немало.
Поели молча, а затем они разошлись по разным местам. Динна отправилась рассматривать картины, развешанные в галереях и по стенам длинных коридоров, а Марк ушел в библиотеку. В одиннадцать оба так же молча легли в кровать. Утром, едва Динна пошевелилась, Марк тут же встал с постели. Первое слово было сказано не раньше одиннадцати. Динна сидела за туалетным столиком, она лишь недавно встала, с утра ее подташнивало.
– Ты плохо себя чувствуешь? – Марк встревоженно нахмурился.
– Нет-нет, со мной все в порядке.
– По твоему виду этого не скажешь. Может, приготовить тебе кофе?
Динну затошнило даже от одной мысли о кофе. Она отчаянно замотала головой.
– Спасибо, не нужно, честное слово, все нормально.
– А тебе не кажется, что что-то не так? Ты уже несколько дней просто не похожа на себя.
Динна попыталась улыбнуться, но попытка провалилась.
– Мне неприятно это говорить, дорогой, но ты тоже выглядишь неважно.
Марк только плечами пожал.
– Может быть, у тебя открылась язва?
Язва желудка развилась у Динны еще после смерти их первого ребенка, и она так и не зарубцевалась окончательно. Динна снова помотала головой.
– У меня ничего не болит. Я просто постоянно чувствую себя обессиленной, и временами меня тошнит. Это просто от усталости. – Она снова попыталась улыбнуться. – Ничего удивительного. В последнее время мы оба не высыпались – смена часовых поясов, долгие переезды, потрясение... Думаю, можно только удивляться, как мы до сих пор держимся на ногах. Я уверена, что у меня нет ничего серьезного.
Марк недоверчиво кивнул. Он заметил, что, вставая, Динна немного пошатнулась. Конечно, эмоциональные потрясения могут влиять на человека самым неожиданным образом. Динна пошла принять душ, и Марк снова задумался о Шанталь. Ему хотелось ей позвонить, но она бы потребовала от него отчета, стала бы спрашивать, какие у него новости, а ему было нечего ей сказать – кроме того, что он проводит уик-энд с женой и оба они чувствуют себя
Стоя под душем, Динна подняла голову и подставила лицо струям воды. Она думала о Бене. В Сан-Франциско сейчас два часа ночи, он должен спать. Динна отчетливо представила себе его лицо, увидела, как он лежит в кровати, темные волосы спутаны, одна рука покоится на груди, вторая где-то на ее теле... Нет, вероятнее всего, он в Кармеле. Она стала вспоминать, как ездила туда вместе с Беном. Это было так не похоже на последние дни, проведенные с Марком... Казалось, им с Марком больше нечего сказать друг другу, их объединяет только прошлое.
Динна выключила воду, закуталась в махровое полотенце и немного постояла у окна ванной, глядя в сад. Этот дом разительно отличался от дома в Кармеле. Шато во Франции и коттедж в Кармеле, клубнично-алые шелка и уютная старая шерсть. Динне вспомнился мягкий клетчатый плед на простой деревенской кровати Бена. В этой несхожести, казалось, воплотился контраст между двумя ее жизнями. Простая, земная жизнь с Беном в его маленьком демократическом государстве, где они по очереди готовили завтрак и выносили мусор за дверь черного хода, и жизнь с Марком – внутренняя пустота при внешней роскоши и великолепии.
Динна расчесала волосы щеткой и вздохнула.
Марк читал в спальне газету и хмурился. Когда Динна вышла из ванной, он оторвался от чтения и поднял голову.
– Ты пойдешь со мной в церковь?
Динна в плотно запахнутом халате остановилась перед раскрытым гардеробом. Кивнув, она достала черную юбку и черный свитер. Они оба были в трауре, во Франции принято в таких случаях одеваться во все черное. Только в отличие от свекрови Динна не стала надевать черные чулки.
Во всем черном, с темными волосами, уложенными в строгий узел, Динна выглядела непривычно скромно. В это утро она снова обошлась без макияжа. Казалось, ей стала безразлична ее внешность.
– Ты очень бледна.
– Это просто кажется по контрасту с черной одеждой.
– Ты так думаешь?
Марк с беспокойством посмотрел на нее, и они вместе вышли из дома. Динна улыбнулась. Марк вел себя так, будто боялся, что она умирает. Впрочем, возможно, он действительно боялся потерять еще и ее. Он уже так много потерял.
До маленькой деревенской церквушки Святой Изабеллы доехали молча. В церкви Динна тихо села на скамью рядом с Марком. В милой крошечной церквушке собрались в основном местные крестьяне и лишь несколько парижан, приехавших, как и Марк с Динной, на выходные. Было тепло, и Динна вдруг вспомнила, что еще лето, даже не самый конец августа. В Америке скоро будут праздновать День труда, знаменующий начало осени. За последнюю неделю она потеряла чувство времени.
Динне было трудно сосредоточиться на службе, она думала о Кармеле, о Бене, о Марке, о Пилар, вспоминала долгие прогулки в детские годы, потом ее взгляд уперся в чью-то макушку. Церемония все не кончалась, Динне стало душно в маленькой церкви. В конце концов она не выдержала, тронула Марка за рукав и начала шептать ему, что ей жарко, но его лицо вдруг поплыло у нее перед глазами, и в следующее мгновение все погрузилось в темноту.
Глава 21