Конец начала
Шрифт:
Мгновение спустя, до него донесли голоса приближавшихся япошек. Кажется, они были злы. Они всегда были злы, но в этот раз, особенно сильно. Их продвижение по тоннелю можно было определить по воплям боли со стороны пленных. Это означало, что они охаживали бамбуковыми палками всех, кто попадался на пути.
Впрочем, в узком проходе получалось это у них не очень хорошо. Чего они так взъелись? Петерсона ударили по спине, отчего он упал на скалистую стену. После этого, на нём, наверняка станет ещё больше царапин и синяков.
Чарли Каапу тоже досталось. От удара он лишь ухмыльнулся, после чего получил
Как только охранник оказался за пределами слышимости, Чарли сказал:
– Готов спорить, американцы что-то устроили. Если бы не устроили, эти хуесосы так не бегали бы.
"Неужели, это надежда?" - подумал Петерсон. Он уже так давно её не испытывал, что и забыл, что это такое. В его выживании имелась какая-то мутная цель, но надежды не было. Надежда ощущается иначе. И, да, Господи, это было именно то самое, хрупкое прекрасное чувство.
Народ начал работать усерднее, но не из-за того, что их побили охранники, а из-за надежды, которая теплилась в них, несмотря на заявления обладателя властного голоса. Парни хотели верить, что американцы вернулись, а мысли об этом даже умирающих делали крепче... на какое-то время.
Когда смена закончилась, Петерсон выбрался из тоннеля настолько ровным шагом, насколько позволяло его измученное голодом и бери-бери тело. Он с аппетитом проглотил дрянной рис и зелень. Но от голода это его не избавило. К тому моменту, как он закончил есть, он уже знал, что американцы вернулись. Те, кто были слишком слабы, чтобы работать, то есть, те, кто скоро умрут, рассказывали, что видели на юго-западе, со стороны Гонолулу и Перл Харбора дым. Некоторые видели бомбардировщики. Петерсон ничего не видел - уже стемнело. Но ему и не надо было. Он и так всё отлично подмечал.
На вечерней перекличке охранники сильно нервничали. Они, буквально, её сорвали. Как обычно, отыгрывались они на пленных. Петерсон подумал, что парень, которого они повалили на землю и долго возили ногами, помер.
Этим вечером, не шёл даже сон - второе после еды самое приятное удовольствие для человека. Пленные переговаривались тихими, но восторженными голосами, и затихали, когда мимо проходил япошка. Все их разговоры о том, чем они займутся после победы американцев, сводились к одному: стейк и жареная картошка. Несколько человек говорили о бабах, но таких было немного. Так или иначе, но большинство было слишком измученно, чтобы думать о женщинах. Фантазии о еде удовлетворяли гораздо сильнее.
– От баб одни проблемы, - заявил Чарли Каапу.
Его слова удивили Петерсона. Из всех присутствующих, Чарли находился в наилучшей форме, чтобы отдавать женщинам должное, или недолжное.
– Я бы такую проблемку порешал, - жадно произнес кто-то.
Здоровенный, особенно по меркам лагеря, гаваец помотал головой.
– Как, по-твоему, я оказался в этой жопе? Из-за бабы!
– Расскажи ещё разок, Чарли, - попросил Петерсон.
Эта история была намного лучше всех тех, что рассказывали пленные. К тому же, он не так уж часто её слышал.
Чарли Каапу, казалось, испытывал отвращение к самому себе.
– У одного японского
Рассказывал он, постоянно переходя на местный пиджин, даже не замечая этого. Он откинулся назад и продолжил.
– У тёлки-блондинки был красавец-дружок.
Он ткнул себя в грудь большим пальцем. Затем его лицо осунулось.
– Когда начинаешь бегать за тёлками, быстро тупеешь. Вот я и отупел. Повёлся на тёлку, а та меня сдала. Меня взяли и швырнули сюда. Ну, разве, не повезло вам, парни?
Он усмехнулся. Как сказал бедняга Горди: Петерсону тоже хотелось бы повеселиться подобным образом, прежде чем попасть в долину Калихи. Однако новости этого дня наполнили его решимостью пережить япошек.
И, как он, и все остальные, убедились наутро, эти новости наполнили япошек решимостью сделать так, чтобы никто из пленных не пережил следующий день.
Джо Кросетти слушал докладывающего офицера.
– Итак, джентльмены, - сказал тот и отпил молока.
– Мы приложили япошек левым в челюсть и правым в брюхо. Утопили их авианосцы и разогнали по углам весь местный надводный флот, да к тому же, разнесли наземные аэродромы. Они повисли на канатах, но они по-прежнему на ногах. Пора уложить их нокаутом.
Несколько сидевших рядом с Джо лётчиков воскликнули:
– Да!
Ещё несколько издали утробный животный рык. Джо даже не подозревал, что люди способны издавать подобные звуки. Пришлось прислушаться, чтобы от него не доносилось нечто подобное.
– Наши собственные потери в пределах ожидаемого, - продолжал офицер.
– Потоплен один лёгкий авианосец, один эскадренный и один авианосец поддержки повреждены. Эскадренный всё ещё способен принимать и отправлять самолёты, так что, мы пока в деле.
Снова послышался рёв и даже несколько вскриков. В этот раз Джо не стал к ним присоединяться. По его собственному убеждению, япошки продемонстрировали крайне высокое мастерство. В меньшинстве, изрядно побитые, они, всё же, сумели нанести американской оперативной группе немалый урон. К счастью, большая часть их торпедоносцев и пикировщиков выведены из строя. Тем, кого не сбили, пришлось садиться на воду. Подбирать было особо некого.
– Вы уже в курсе, что наши "В-17" и "В-24" бомбили Оаху, - произнес офицер.
– Летели они с самого западного побережья, но вернуться домой шансов у них уже не было. Именно поэтому, после налёта они отправились на Кауаи. То, как нам удалось построить взлётно-посадочное поле, достаточно длинное для посадки бомбардировщиков прямо под носом у япошек, обязательно будет описано в учебниках военной истории. Можете на это голову поставить.
Очевидно, те бомбардировщики до сих пор стояли на аэродроме. Если япошки захотят их уничтожить, то никакого труда им это не составит. С самого начала это был билет в один конец. "Немного опрометчиво", - подумал Джо.
– Наши люди на Оаху сообщают, что бомбардировки достигли целей, но япошки всё быстро восстанавливают. Этого допустить нельзя.
Последняя фраза сопровождалась тихими усмешками. Лейтенант-коммандер и сам улыбнулся, затем, продолжил:
– Появление авианосцев, не говоря о транспортниках с войсками, в зоне действия фронтовой авиации, ни к чему хорошему не приведёт.