Конец одиночеству
Шрифт:
Замерев на месте, полувампир максимально обострил слух. Первое время до него доносились лишь несвязные на первый взгляд обрывки слов, и лишь некоторое время спустя он приспособился и, наконец, сумел различить речь мужчин:
– …изменился.
– Ты в этом уверен? – Ксандр был явно растерян.
– Ты издеваешься? – пропитанный сарказмом голос сочился какой-то болью. – Он совершенно точно изменился… ты понимаешь, его запах изменился! Он больше не такой привлекательный, да что там – меня от него просто воротит!
Крики сопроводил звон разбившейся посуды, и последовавший за ним звук удара.
–
Повисла гнетущая тишина, которую лишь спустя пару минут разорвал голос старшего из братьев:
– Он знает о тебе?
– Нет… Я не успел… не хотел, чтобы было, как у тебя. Ничего не говорил, просто был рядом. Вчера не выдержал, позволил себе больше, но обряд не провел… Я пил его кровь, и вчера это было прекраснейшим, что я пробовал, но своей крови я ему не дал! Он по-прежнему человек. Но… теперь просто человек, не Пара…
– Еще раз, почему ты так решил? – Ксандр был действительно встревожен, а вот в голосе собеседника теперь сквозила явная апатия.
– Его запах… Он стал просто отвратительным. Я не могу его ощущать. Пара не может так пахнуть.
– Он ничего так и не понял?
– Нет… Брат, я опять один… – тихие всхлипы больно били по нервам, впрочем, они практически сразу исчезли.
А голос старшего был тверд:
– Он не должен ничего узнать. Пожалуй, его вообще должно теперь не стать. Ты действительно больше не чувствуешь его?
– Нет. Больше нет.
– Это очень странно. Но оставить это так нельзя. Он исчезнет завтра. Можешь попрощаться… Нет? Как пожелаешь. Тогда – завтра… – тихий голос подписал приговор человеку, пока в тени за дверью притаился новообращенный, закусивший до крови руку, чтобы не всхлипнуть, не закричать, не выдать своего присутствия.
Тогда он долго прятался, а потом вытащил любимого в парк, искренне наслаждаясь каждым мгновением, проведенный с ним. За прошедшее время, листья окончательно поблекли и опали, потеряв бархатистую красоту. Теперь очарование природе придавала свежесть, которую ни с чем не спутаешь. Та прохлада, что бывает лишь перед зимой. Еще не морозы, но их предчувствие, их вестники.
Этот день Михаэль попытался наполнить счастьем, показывая, что он признал свою половинку, и ничто теперь не в силах разорвать эту нить. Их связь глубоко вплелась в оба сердца, пустив корни в живую плоть. Ее теперь не вырвать без потерь...
Вечер был наполнен страстью, и вот теперь утомленный, но безумно счастливый вампир спит у него на коленях, а обращенный ласково перебирает светлые пряди его волос, с болью подбирая слова, что предстояло перенести на бумагу.
Предложение составлено, текст перенесен на бумагу, ласковый поцелуй наполнен бесконечной болью от скорого расставания, а блондин этого пока не чувствует, забавно поморщившись в ответ на касание чуть шершавых, искусанных в попытке заглушить тоску, губ.
И тень покидает ставшее родным поместье, на секунду замерев на пороге, словно стараясь впитать то счастье, которым были напитаны дни и ночи здесь. Уходить почти физически больно, но выхода нет.
А спустя пару часов нечеловеческий крик боли, ярости, отчаяния разорвет тишину, что окружит Ксандра, к ногам которого спланирует скомканный листочек.
«Я обязательно вернусь…»
Михаэль
Жизнь потерять не удалось, но воля к ней пропала.
Побросав в сумку самое необходимое, брюнет придвинулся к кровати. Взгляд сидевшего на ней Луки был пуст. Он утратил внутренний свет, что всегда притягивал к нему взгляд. Резко выделялись под поблекшими глазами еще не высохшие дорожки слез, которые продолжали бежать по обескровленным щекам.
Кап…
Кап... Кап...
И не поймешь, кровь ли это, слезы ли…
Лишь боль видна, сломлена душа.
Натянув на Луку одежду, Михаэль сжал его ладошку и словно маленького ребенка потянул его к двери. За руку, ощущая тепло чужого тела.
Прочь из города, прочь от прежней жизни, где остались их половинки души.
Одна прижилась, другую отвергли.
В любом случае больно…
====== Глава 12. Перемены ======
Мерное покачивание и легкий шум навевали дремоту, которой и поддался один из пассажиров купе.
Второй, прислонившись к стенке скоростного поезда, устало прикрыл глаза, наконец позволяя себе немного расслабиться. Внутреннее напряжение, скрутившееся внутри в тугую пружину, не исчезло, но немного притупилось под грузом новых проблем. Хотелось выть и орать от того, что Ксандра не было поблизости. Его отсутствие отдавалось практически физической болью.
Но гораздо важнее было сейчас ухудшающееся состояние Луки. Он по-прежнему молчал и ни на что не реагировал, но много хуже было то, что он угасал физически. Он бледнел и худел, словно что-то вытягивало из него силы, да и неделя, проведенная в дороге, не слишком способствовала его выздоровлению.
Резкий толчок выдернул его из полудремы. Кинув быстрый взгляд в окно купе, он убедился, что они прибыли на станцию большого города, в котором Михаэль надеялся затеряться и найти информацию.
Разбудив Луку, Михаэль захватил сумку и за руку повел друга. На перроне новообращенный быстро огляделся и, сориентировавшись, двинулся к выходу. Поймав такси, они быстро добрались до одной из многочисленных гостиниц. Оставив Луку в комнате, Михаэль занялся неотложными делами.
Следовало как можно скорее поменять документы, найти квартиру и работу. Небольшая сумма денег, незаметно переданная мужчине на рецепшене, решила большую часть проблем. Он посоветовал нескольких людей, которые могли бы помочь за некоторую плату. Остаток дня Миха улаживал текущие дела.
Ночью они выехали из гостиницы, предварительно позаботившись о том, чтобы их имена исчезли из журнала посетителей.
В укутанный во мрак кабинет влетел разъяренный Алекс, размахивая чуть желтоватым письмом, заполненным алыми чернилами. В ярости он не замечал ни мутного взгляда брата, ни полунаклоненного бокала в его руке, капли из которого медленно капали на дорогой ковер.