Конец одиночеству
Шрифт:
Он не знал, сколько это продолжалось, но в какой-то момент у него, практически бессмертного существа, не осталось сил, чтобы дергаться в попытках прекратить пытку, и тогда боль отступила, позволяя разлепить залитые чем-то ресницы. Потом? Или кровью? Алекса это не волновало. Больше всего его интересовала туманная фигура перед ним, заливающаяся ярким, теплым смехом.
Туман обрисовывал детали вокруг него. Вот паренек счастливо жмурится под лучами солнца. Вот, с трудом нагибаясь, срывает какие-то цветочки.
Фантом замер, заслушавшись переливов пения призрачной пичужки, трелью заливавшейся на сотканной
И когда тот обернулся, Алекс лишь тихо выдохнул имя:
– Лука...
Так хотелось протянуть руку вперед, коснуться видения, но дрожащие конечности на слушались, и оставалось лишь поглощать взглядом изменившуюся фигуру.
Лука ласково улыбался, нежно поглаживая круглый животик, что-то неслышно шепча…
Алекс смотрел вперед, не веря своим глазам.
– Тьма, мать моя, что же я натворил?! – с ужасом вопрошал он, наблюдая, как светлые краски тумана сменяются на алый и черный, как мука отражается на лице Луки, упавшем на пол и выгибающемся там от боли, как темное пятно расползалось внизу его живота, и как в беззвучном крике распахивается его рот.
Вампир не кричал от вернувшейся боли. Что значит боль тела, когда болело что-то внутри, задыхаясь в агонии.
– Нет... не может быть, – глаза метались по знаком чертам, исказившимся в пламени муки. – Этого не может быть!!!
Крик разнесся по пустым залам поместья, эхом забредая в темные переходы и отскакивая от холодных стен. Сжавшись в комок, Алекс дрожал на полу, вновь и вновь полосуя спину, на которой проступали серые и черные краски рисунка.
Он мог стать самой красивой меткой. Огромными крыльями, которые бы трепетали от движений мышц спины, по которым бы бегали золотистые блики, заставляя поверить в то, что они настоящие.
Но остались лишь тусклые тона размытого рисунка, где лишь слабо видны самые четкие контуры, а остальное поплыло и смешалось, превращая крылья в серые пятна боли.
Метка отвержения.
Метка разрыва связи
Отказ от Пары.
Самое страшное преступление для детей Тьмы.
Загордившихся, забывших, что не они – вершина мира…
====== Глава 19. Я выпью ваши жизни ======
Худой, даже слишком тощий парень болтал ногами в воздухе, бесцельно бродя глазами по открывающемуся с крыши небоскреба виду. Сидя на самом краю крыши, он изредка встряхивал раненой ладошкой, провожая взглядом капли крови, падающие далеко вниз. Они становились невидимы, пролетев всего пару метров вниз, и он сразу же терял к ним интерес, отвлекаясь на вспышки огней города.
Неглубокий порез, из которого сочились капли, был слишком аккуратным для случайной раны. Да и маленький ножик, валявшийся рядом, наводил на определенные мысли.
Едва скрылись за горизонтом последние лучи заходящего солнца, и на город опустился сумрак, парень достал из кармана огромной толстовки платок, которым споро перевязал тоненькую, почти прозрачную ладошку. Похолодало, и он весь сжался, стараясь сохранить остатки тепла. От порывов холодеющего воздуха он вздрагивал, отчего толстовка
Задрав голову вверх, он пытался рассмотреть сквозь смог и облака хотя бы одну звездочку на темно-синем, уже почти черном небе.
– Красиво, – восхищенно прошептал он, находя в привычном для каждого обитателя мегаполиса зрелище что-то особенное, завораживающее. То, что в силу занятости взрослый человек просто не успевает заметить.
От созерцания неба его оторвал шорох за спиной. Паренек лениво обернулся, рассматривая оскалившегося мужчину за спиной.
– Так-так... И кто же у нас тут такой бесстрашный? – облизнувшись, отчего на мгновение показались выдвинувшиеся клыки, вампир присел на корточки, рукой подпирая щеку и приготовившись услышать какую-нибудь печальную историю, после чего можно будет перекусить рассказчиком.
– Лука? – чуть наклонив голову набок ответил парень.
– Ты это у меня спрашиваешь? – развеселился вампир.
Лука не ответил, развернувшись и подтягивая ноги под себя. Несколько минут они просто смотрели друг другу в глаза. Наконец, вампиру это надоело, и он встал, шагая к Луке, который молча наблюдал за ним.
– Ну что, даже не будет жутко печальной истории о том, почему ты решил покончить самоубийством таким экстремальным образом?.. Нет?.. И даже не расскажешь, откуда о вампирах узнал?.. Ну, как хочешь. – пожал плечами мужчина. Подойдя вплотную, он за шкирку приподнял парня, свободной рукой оттягивая ворот его толстовки и облизываясь, голодным взглядом буквально пожирая местечко с пульсирующей венкой на впадинке шеи.
– Семь... – внезапно тихо произнес парень, подняв голову и уставившись в разгорающиеся алые искры в глазах вампира.
– Чего? – вампир встряхнул Луку. – Слушай, ты слишком странный даже для идиота, приманившего вампира, и это мне не слишком нравится. Просто заткнись и дай покушать.
– Ты – седьмой. – повторил человек, медленно подняв руку и прижав ее ладошкой к щеке дернувшегося вампира.
– Да что с тобой?! – рыкнул вампир, судорожно дергая за ворот толстовки парня, разрывая его, чтобы скорее добраться до горла жертвы.
– Сейчас будет... больно? – снова немного отрешенно спросил парень.
– Да, будет, – согласно улыбнулся вампир, примериваясь для укуса.
– Держись, – человек приподнял уголки губ вверх, прижимая и вторую ладошку к щеке вампира, которого словно ударило волной тока.
Он попытался дернуться в сторону, уйти от прикосновения, но человек с легкостью удержал его, что казалось вампиру невозможным. Он выгнулся от ударов, эпицентром которых были худенькие ладошки.
Лука прикрыл глаза, и сквозь сомкнутые веки наконец увидел кровавые и золотистые потоки, которые, переплетаясь, тонкими струнами жизни пронзали тело вампира. Сейчас они нервно пульсировали, распадаясь на отдельные нити, которые, судорожно скручиваясь, устремились к рукам человека, впитываясь им. С каждой отданной крохой силы вампир дергался все слабее, но с отчаянным упорством он пытался вырваться из смертоносной хватки, снова и снова дергаясь, пытаясь уйти от соприкосновения.