Конец охоты
Шрифт:
Улыбнувшись, Шева прикоснулась губами к губам Арктура:
— А ты знаешь, мне наплевать. Я люблю тебя, и все!
— Люблю тебя, и все! — эхом откликнулся Арктур.
Так уж случилось, они любили друг друга. И все!
Все…
Мир несовершенен — эта мысль часто посещала Охотницу по имени Шева. В прошлом Охотницу. В прошлом Шеву. Ибо сейчас она была занята тем, что собирала коренья. А люди племени Желтого камня звали ее Огой.
Племя Желтого камня, как нетрудно догадаться, жило у большого Желтого камня, омываемого водами Великой реки. А ниже по течению жило племя Синего камня, а выше — племя Излучины. А далее — выше, ниже, в сторону от Реки проживали племена Леса, Рыси, Навозного жука и многие другие, неизвестные людям из племени Желтого камня. Резонно предположить, что такие же племена жили и на земле, отгороженной Великой рекой, но никто из племени Желтого камня не мог проверить этого предположения.
Жизнь людей племени Желтого камня была незамысловата. Поутру они просыпались от холода и с мыслью о еде. Мужчины отправлялись на охоту, а женщины занимались выделкой шкур или искали пригодные для пищи коренья. Тяжкий монотонный труд прерывался кратким приемом пиши, безвкусной и малопитательной. А ближе к вечеру племя собиралось в пещере, где старейшины подводили краткий итог прошедшему дню и отмечали особо отличившихся. Потом люди племени Желтого камня готовили ужин — обильный и безвкусный. После ужина старейшины обращались с мольбою к Великому покровителю, прося у него благоволения: тепла, пищи и продолжения рода. Они обращались к звезде, именуемой в племени Желтого камня Бог или Арктур, и звезда порой внимала их мольбам.
Лишь порой.
Этот мир не слишком благоволил к человеку, но люди племени Желтого камня не роптали на судьбу, ибо знали, что так назначили звезды, знали, что не может быть иначе. И была лишь одна, единственная из всех, которая знала, что было время, когда все было иначе. Ее звали Ога, а когда-то она называлась гордым именем Шева.
Все изменилось в тот самый миг, когда овладевший силой Арктур перекроил сущее по своему усмотрению, перемешав созвездия и потоки комет. В единый миг исчезло то, что именовалось Пацифисом, а многочисленные обитатели его либо приняли иное состояние, либо оказались рассеяны в различных уголках Вселенной. Исчезли, словно их и не было, Лербена и Тменд, Белонна и Граннма, Соммета и Аргамаска, Толимис и Катанр, Дирбит и Океанида, Герея и Посьерра, Жилмс, Новая Россия, Баграс и еще с девять десятков обитаемых планет, не считая многочисленных колоний. Исчез мир, сотворенный усилием четырех гуманоидных рас. Ушли в прошлое великие достижения рук и разума. На смену ракете пришла допотопная дубина, слуга-кибер был заменен примитивной зернотеркой, вместо энергомобиля человек был вынужден довольствоваться быстротой собственных
Исчезли автобаны и космические дороги, компьютеры и энергопроцессоры, галактические рейдеры и банальные зубные щетки. Исчезло все, как будто ничего не было. А может, и впрямь ничего этого не было.
Все исчезло, но Шева помнила, чем все это было.
Шева помнила великолепие ста четырех планет, объединенных знаком Пацифиса. Сто четыре мира, населенные миллиардами обитателей, каждый из которых носил в себе великие чаяния и надежды…
Еще она видела межзвездные трассы, отмеченные вереницами пассажирских лайнеров и грузовых судов, прогулочных яхт и хищнорылых рейдеров…
Вокруг плавились солнца, гигантские, оранжевые и золотистые, изумрудные и палевые, яростно-голубые рождающиеся и черные умирающие. Солнца, кажущиеся снизу крохотными светлячками звезд…
А земля была покрыта ковром обильных полей и ровной паутиной дорог, переплетающейся в муравейниках городов и городков. Там обитали существа, считавшие себя мерилом бытия. Считавшие…
Люди заполняли площади и улицы, и поток их казался бесконечен. И никто не знал, сколько их было — миллион, миллиард или число, измеряемое двенадцатью нулями, число, способное поразить воображение…
Как легко поразить воображение того, кто наделен лишь начатками оного. Нужно пить священную воду, она развивает воображение. И тогда, может быть, придет день, и ты поймешь, что есть жизнь, что есть смерть, что есть Бог, что есть страх…
И что есть любовь. И нечего больше прибавить.
Наверно, нечего…
Арктур улыбался Шеве, своей Охотнице, которую любил, но к которой так и не вернулся. И никто не знал, что с ним случилось. Умер ли он, обратившись в черную дыру или туманность, или продолжал жить в облике зародившейся звезды. Того не знал никто. Даже Шева, единственная, помнившая имя — Арктур…
Шева помнила…
Итак, мы подошли к завершению нашей долгой истории. И осталось сказать лишь одно. Лишь одно, предваряющее расставанье.
Мир был другим. Мир был почти ужасным. Но странно, Броер лежал под боком Шевы. И странно, он храпел все так же. И странно, но Шева была счастлива…