Конец света для одной души
Шрифт:
Поселковое население пыталось своими силами потушить пылающий очаг, однако не получилось. Пожарные приехали слишком поздно, когда спасать было уже нечего. Семен прибыл на следующий день, зашел в местную управу, находился там недолго, минут десять, больше здесь из них никто не появлялся. Все считают, что был поджог, хотя предварительный вывод экспертных лиц-неисправная проводка.
Неприветливый, мрачный председатель сообщил мне, что Павел с Семеном уколесили насовсем, а куда, не доложили. И не обязаны.
Тааак!
Неприятные события были лишь прелюдией, первым траншем
В драке сын сломал себе руку, противная, более взрослая сторона отделалась менее серьезными физическими травмами. Произошло побоище на школьной перемене. Два молодца- удальца разбили стеклянную дверь, погнули преподавательский стул, пробив им в трех местах стену из гипсокартона. Вояк насилу разняли. Убытки подсчитываются.
Наш отпрыск зашел в школу шестилеткой, как и я. Он сразу окунулся во взрослую жизнь, быстро втянулся в актуализацию. Учился всегда хорошо и замечаний и нареканий со стороны учителей никогда не было. Буллингу и сам не подвергался и в нем не участвовал. Теперь мой, уверенный в себе, отрок становится задирой и неуправляемым подростком. Натура у него экспансивная и вспыльчивая, есть в кого. Он всегда будет во что-нибудь влезать и впутываться. К непростому процессу надо готовиться уже сейчас и настраиваться на учащенный пульс совместного существования.
Вызвали к грозному директору, было серьезное судилище. Никого не интересовало, кто был зачинщиком. Ходила сначала я, затем муж, потом оба. Выясняли все обстоятельства произошедшего, спорили, кто виноват, доказывали. Каждый отстаивал свою позицию.
Я давно уразумела и испытала на себе, что некоторые человеческие особи и не только человеческие, иногда понимают только силу и лишь ответная контратака может их сдержать и остановить. Хорошо, что муж думает так же, хоть в этом мы едины, поэтому особо-жестокого домашнего наказания для ребенка не последовало. А в учебном заведении утряслось и нормализовалось все намного сложнее.
С разбирательствами, неукоснительного просматривания электронного планшета сына и детального пролистывания его телефона, я вдруг увидела знакомую заставку: на чёрном, чернильном фоне, под тремя лимонными лунами, айсберг с белоснежной верхней поверхностью и бирюзовой подводной его частью.
Ополоуметь можно!
Это откуда???
На мой знак вопроса с указующем перстом, грянула короткая предыстория.
— Он, будучи у бабули дома, звонил, звонил мне, затем отправил мне же понравившуюся ему картинку, потому что я такую фантастику люблю. Но его телефон разрядился, ещё это прикольное землетрясение и он не уверен, дошла ли трехлунная вкладка до меня.
Прикольное землетрясение? Когда? Где? Не помню!
Отголосок. Три с половиной балла. Посуда дребезжала. Даже люстра качалась. Серьезно? Минуту? Поболее.
Нехило!!!
Датировка?
Какой день, число, год, тысячелетие, эпоха, эра в конце концов?
Всё верно! Один в один!
Ясненько!!!
Вишь, значит как! Непродолжительная тряска литосферы
Бандеролька с конвертом без обратного домицилия, пронзив пространство, дошла прямиком в коттедж габитовского бордо. И не сделав крюк на мой мобильник нашего мира, сама изыскала и низошла к лежачему получателю в распотелой пижаме, который сбросив с себя два верблюжьих одеяла, изводился от нестерпимого жара и пекла.
Все случившиеся происшествия были непонятно запутаны, потрясающе изобретательны, с нотками неимоверной злобы, гнева и ненависти. Не успевала диву даваться!
Только вот по какому поводу надо сейчас умышлять брейнсторминг: почему все сплетается именно в этой квартире, где я жила с рождения. Там, где мне знакомо всё, каждый островок планировки, каждый предмет мебели и каждая трещинка с потертостью, содержимое всех шкафов, вешалок, полок, коробок, шкатулок и семейных альбомов.
От меня что-то улизнуло в непроходящей черной полосе.
Глава 33: Что им всем надо?
Как-то, возвращаясь с обеденного перерыва, переходила широкий проспект по пешеходной разметке, на свой, зеленый свет. На середине дороги, меня и еще одного парнишку чуть не сбила белая иномарка, промчавшись с большой скоростью на запрещающий знак. По убывающей траектории автомобиля, мимолетно успела заметить, что управляла машиной девушка. Вторая пассажирка, находясь на заднем сидении смотрела на нас, приниженно сирых, убогих, и торжествующе улыбаясь, показывала всему примитивно-ущербному миру средний палец. Утритесь, мизерабельные!
Молодой человек едва сумел увернуться, сделав спасительный шаг назад. Задело только край одежды. От потока воздуха пацана развернуло в обратную сторону. Он не удержался на ногах, упал, ударившись затылком об асфальт. Его тубус, сумка дефендер и очки разлетелись по мостовой.
Бездыханный?
Жизнедеятельный!!!
Уже встаёт. Крепкий оказался.
Меня же подсекли, словно мелкую рыбешку за капюшон куртки, прихватив хвост волос и сломав заколку, которая пребольно впилась в основание шеи. С силой рванули назад, да так, что чуть голову не оторвали. Затем неизвестный благодетель произвел захват тела и плотно прижав к себе, тихо произнес мне в ухо:
— Не рановато ли отправилась ТУДА, милая подруга?
Это был мой старый знакомый, полицейский следак.
Уже милая? С какой стати?
Прохожие без удержу, бурно обсуждали увиденный, вздуривший переплет, даже машины продолжили путь не сразу, обмозговывая транспортный фортель. Окружающие не скупились на энергичные высказывания. "Обдолбанные шмары"-самое мелодичное, сладкоголосое и безобидно-лилейное выражение из всех, которые я услышала от собравшейся толпы зевак.
Мой "спиннинг-высвобождения" не стал провожать до работы вытащенную из суматошного затона сбереженную особу, сказав, что занят. Он посоветовал, чтобы я впредь была порасторопней и попроворнее, зыркала иногда своими моргательными офтальмоскопами по сторонам на сто восемьдесят градусов и почаще оборачивалась назад.