Конец Света
Шрифт:
– Да нет у меня никакой взрывчатки!
– возмутился я.
Правопорядочники мне явно не поверили: иначе с чего они ехидно заулыбались? Да и остальные решили, будто бы я капитально соврал.
"И почему эти взрослые так недоверчивы к детям? Как будто сами детьми никогда не были. Или… - догадка относительно всеобщего недоверия меня потрясла, - или у них самих кое-какие скелеты в шкафах припрятаны?! Ну, точно: они помнят, какими были в детстве, и думают, что я такой же! И кто они после этого?"
– Странный ты какой-то, - подметил директор.
– Тогда объясни, сделай милость: ради какой цели ты занимаешься опытами, если не собираешься ничего взрывать? Видишь ли, я много лет работаю в химической промышленности
– Это вы о самогоне?
– встрепенулся правопорядочник.
– Нет, здесь этого точно нет, я бы почуял.
– А это обязательная часть программы?
– растерянно переспросил я.
– Не знал. Но если так положено, я займусь этим и сделаю вам термоя…
– Даже не думай!
– пригрозил директор.
Он немало удивился, не обнаружив среди десятков созданных мною веществ ни одного грамма взрывчатки, но против фактов, как говорится, не попрешь. И спустя три часа расспросов правопорядочники все-таки поверили - или сделали вид, - что я на самом деле изучаю химию, а не пытаюсь превратить город в груду обломков. Да и мне стало ясно, почему они переполошились: директор рассказал немало историй о юных дарованиях, изучающих химию исключительно ради намерения потрясти мироздание и желания заставить людей пасть ниц в уважительном поклонении. Правда, сотрясали они в основном ближайшие от места опытов окрестности и нередко погибали по собственной глупости.
– На моей памяти, - заметил директор, - был единственный случай, когда люди действительно упали ниц - спасались от обломков разнесенного взрывом сарая, где молодое дарование создало нестабильную взрывчатку. Уважение к химику появилось, не скрою, но продержалось оно недолго - до тех пор, пока не стих грохот взрыва. После этого упавшие ниц поднялись и с громкими криками устроили революцию… то есть, бросились к оглушенному дарованию и доказали ему, что сотрясать мироздание вредно для здоровья.
В итоге, история моей поимки закончилась более-менее мирно и без катастрофических последствий. Конечно, за нелегальное использование химикатов мне влетело по первое число, но не настолько сильно, как охранникам склада: по причине малолетства моей светлости мордобой в качестве наказания не применялся, однако избежать классического "попохлеста" широким ремнем не удалось.
Зато я получил неожиданный подарок судьбы, одним махом перекрывший прошлые неприятности. Восхищенный моим миролюбием директор пообещал принять меня на работу, когда наступит пора самостоятельно зарабатывать на жизнь. У нас так принято: едва становишься совершеннолетним - с наступлением шестнадцатилетия, - как родительской опеке приходит конец. Закон ввели, когда обнаружили, что большая часть молодежи не желает спускаться с родительской шеи на землю и превращается в инфантильных взрослых. Проделав нехитрые расчеты, правительство пришло к выводу: подобная жизнь грозит цивилизации катастрофой и вымиранием, и приняло суровые, но жизненно необходимые меры ради сохранения человечества. По установленным правилам, начиная с двенадцати лет школьники пробуют силы в разных профессиях, а преподаватели следят за тем, как ученики справляются с заданиями, и выносят вердикт о предрасположенности подрастающего поколения к определенным видам работ.
Говорят, в давние времена с поступлением на работу было проще, но теперь, когда миром правят корпорации, а правительства и страны существуют в роли бесполезного пережитка прошлого, найти работу крайне сложно. Дело дошло аж до обсуждения закона о "принудительном регулировании численности населения согласно востребованию корпорациями рабочей силы" в Законодательном Собрании. Если закон пройдет - а корпорации активно занимаются
В любом случае, нас вряд ли начнут усыплять миллионами. Скорее всего, после принятия закона корпорации всего-навсего снимут гриф секретности с документов о программе стерилизации беднейших слоев населения путем добавления химических добавок в дешевую еду. В скандальных газетах давно пишут о том, что в дешевые продукты добавляют стерилизаторы под видом консервантов, поэтому новость никого особо не взбудоражит.
Алкоголь, к примеру, уже три года дорог или ядовит, а крематории работают в три смены, провожая в последний путь отравившихся. Лично я и вовсе не пью. Спирт для меня - это топливо для машин или конфорок. К сожалению, нефтяные магнаты считают иначе. Для них топливом являются производные нефти, а с несогласными они проводят жесткие беседы и всеми доступными методами, включая пытки и убийства, уговаривают людей принять их точку зрения. Они умеют уговаривать, уж поверьте - сам видел. Немало инженеров, создававших двигатели на растительном масле или спирте, пропало без вести. Соответствующие органы знают, кто за этим стоит, но ничего не могут доказать или втихую шантажируют и "доят" магнатов. Они ведь тоже люди и всегда готовы наплевать на ближнего своего ради больших денег и небольшого человеческого счастья.
При всем вышеперечисленном, мы живем довольно неплохо. Днем на улицах тишь да гладь, люди приветливые и добрые, искусство развивается, наука процветает - у нас много хорошего. Главное, не выходить из дома с наступлением темноты, и будет вам счастье и долгая жизнь.
Но я, похоже, отвлекся.
Итак, мое увлечение заметили и поняли, что в нем нет ничего криминально-террористического. И слава богу, а то я запросто мог повторить судьбу тех, кто шагнул на скользкую дорожку и покатился по ней к самому пеклу крематория: преступников у нас лет сорок как усыпляют и кремируют - земля стоит дорого, и строить на ней тюрьмы экономически невыгодно. Например, на месте последней тюрьмы построили новое казино, и это принесло немаленькую прибыль игровой корпорации. А что взять с тюрьмы? Рассадник монстров, возвращающихся ради новых убийств и грабежей, никогда не станет прибыльным.
Вы спросите, почему молчат правозащитники? А потому что нет их. Давно уже извели всем народом. Надоело, знаете ли, что они защищают не пострадавших от рук бандитов, а бандитов от рук и ног пострадавших.
Но что-то я опять отвлекся на серые будни…
В общем, в шестнадцатый день рождения я получил официальное уведомление о том, что отныне становлюсь первым заместителем профессора Грилинса. На самом деле я работал у него и раньше - с тех самых пор, как меня поймали за проведением опытов и пообещали правоохранительным органам заняться моим перевоспитанием - но именно теперь я считался официально устроенным на работу и мог получать зарплату за то, чем бесплатно занимался в прошедшие годы.
Но откуда я мог знать в тот счастливый момент, что смешивание лака и растворителя через десять с лишним лет приведет к появлению постоянной работы в выходные дни? Ни один человек не додумается до подобной причинно-следственной связи.
Впрочем, проблема с отсутствием выходных легко компенсировалась вовремя выплачиваемой зарплатой, да и новый проект оказался не настолько изматывающим, чтобы я после смены падал от усталости.
Вы не подумайте: я на самом деле считаю свою работу лучшей. А если бы высокое руководство передвинуло начало смены на час-другой, чтобы персонал института высыпался перед работой, то и вовсе посчитал бы ее идеальной. А то, бывает, только просыпаешься и открываешь глаза - и, к своему ужасу, понимаешь, что уже вовсю занимаешься работой. Словно в кошмарном сне, честное слово. Хоть вообще не просыпайся.