Конец света
Шрифт:
– Мы давали ему мало свободы, – скажет мама.
А папа ее утешит:
– Что ты, мы давали ему много свободы. А теперь он совсем свободен. Совсем.
Я представлял их лица в иллюминаторе бункера, как они исчезают, а бункер плывет всё выше и выше, высоко в атмосфере замирает, а потом…
– Мальчик, ты в своем уме? – потряс меня за плечи какой-то мужчина. – Марш домой! Тебя отвести в бункер?
Я посмотрел на него, мотнул головой. Поднялся, отряхнулся.
– Нет, спасибо, я сам. Извините, я, наверное, уснул.
– Извините! –
Я испугался и побежал. Что я делаю, в самом деле? Конечно, Фет больше со мной никогда не заговорит – после того, что я сказал ему. И в новом мире мы будем мучительно встречаться друг с другом глазами и тут же отводить взгляд. Но, может быть, когда-нибудь он меня все же простит. Пусть не до следующего конца света. Пусть лет через десять. Но ведь были еще мама и папа…
И мне вдруг нестерпимо захотелось домой. Это мама, конечно же, на полную включила притягивающий режим. И, как только могла, пыталась связаться по мыслеобмену.
– Да, мам! – сказал я ей. – Я уже бегу домой! Я успею, еще ведь часа три осталось. Я в парке. Скоро прибегу.
Мама волновалась. Так волновалась, что толком мыслеобмен сформулировать не могла. Я просто успокоил ее и помчался домой.
…А на выходе из парка столкнулся с Фетом. Я сначала даже не понял, с кем столкнулся, потому что мы лбами здорово стукнулись. Так, что я даже на землю полетел. А потом обрадовался:
– Фет!
Он потирал лоб и тяжело дышал.
Я спросил невпопад:
– Ты не злишься?
Фет старался перевести дыхание и, сидя, стал загибать пальцы:
– Три кю на режим «Не обижаюсь». Пять кю на режим «Бегу быстрее ветра». Полкю на то, чтобы прическа получше держалась. Еще три кю на режим «Не обижаюсь», потому что слабо действовал…
Тут мне стало очень стыдно. Я сказал:
– Фет, прости…
– А, нет! – воскликнул он. – Сначала пять кю на «Бегу быстрее ветра», потом уже остальное… – И вдруг как схватит меня за рукав, как заорет: – Ност!!! Банк не работает!!!
Меня всё это так впечатлило, что даже мамина хватка ослабла. Домой больше не хотелось. Действительно, как же сбережения? Зря я их копил, что ли? И тут я, сообразив, рассудил:
– Подожди, Фет. Значит, сначала ты не использовал режим, чтобы не обижаться, а побежал в банк. И уже потом, когда узнал, что банк не работает, решил не обижаться и помчался ко мне?
Фет скрестил руки на груди, смотрел немного насмешливо и топал ногой.
– Ты еще обидься, – хитро сказал он.
Я даже не знал, как среагировать. Больше всего хотелось обидеться, но после таких слов это глупо… И тут меня еще раз осенило. Я посмотрел на друга удивленно, будто заново оценивая его. И отчеканил:
– Фет! А-зачем-ТЕБЕ-в-банк?!
Фет расхохотался. Он смеялся так, что схватился за живот,
Когда мы отсмеялись, Фет утер слезы и сказал серьезно:
– Сбережения у меня там. Я копил. Хотел маме сюрприз сделать.
– Ты же всё тратил?!
Фет вздохнул:
– Послушай, Ностик. Я не всё тратил. Я понемногу оставлял. И понемногу относил в банк. Но сейчас, Ностик, конец света, – тут Фет постучал меня по голове. – И если ты будешь меня расспрашивать, то мы так и останемся в этом парке торчать. А все улетят.
И правда. Вот я балда! Крикнул:
– Побежали!
По дороге мы связались с мамами. Я сказал, что в конце света буду в бункере с Фетом. А Фет сказал, что будет в нашем бункере. Мамы пытались сопротивляться, переживали, что мы можем потеряться. Но обычно бункеры в конце концов оказываются на тех же расстояниях, что и были, и мы мам успокоили. Хотя сами еще не решили, в какой именно бункер пойдем после банка.
Мы бежали, задыхаясь от бега, а Фет с жаром выкрикивал на бегу:
– Понимаешь, Ност! Конец света – это не так, как сейчас! Не эти шарики, и не конец земли, это всё не конец света, потому что мы продолжаемся! Конец света – это когда ты сам вдруг меняешься! Когда тебе что-то больше не интересно, и неизвестно, будет ли это интересно когда-нибудь. Конец света – когда ты сам заканчиваешься. В какой-то точке заканчиваешься, в какой-то точке начинаешься. И не можешь ничего изменить, и тебе грустно от этого, но конец света не остановить, он вырастает в тебе и действует, действует!
Я молча слушал его, и мне стало грустно.
А вокруг банка была толпа. Люди шумели, ругались, и их совсем не радовали веселые воздушные шарики.
– Я копил! – кричал кто-то. – Два года положил на это! О семье забыл!
– Лучше бы вы о семье помнили, – заметил другой.
– Вы так говорите, а сами вот же – у банка стоите!
– Потеряю эти сбережения – ничего страшного.
– Да что ж это творится-то? – кричала какая-то бабулька. – Кто же конец света в один день с закрытием банка объявляет? Совесть-то у них есть? Есть у вас совесть-то?!
– Без толку. Как об стенку горохом. Какая совесть, о чем вы?
Люди стали ломиться в дверь:
– Откройте!
Они стучали кулаками, молотили ногами, пытались разбить окна, влезали на козырек… Туда-сюда сновали демонстранты с плакатами о последнем конце света.
Люди кричали:
– Мы не уйдем!
Люди говорили друг другу:
– Мы будем стоять до последнего!
Люди убеждали друг друга:
– Нам нужны наши кю!
Мы смотрели на это издалека.
– Видишь, что творится, – сказал Фет. – Тю-тю наши кю.