Конец третьего рейха
Шрифт:
Я приказал генералу Глазунову прекратить огонь на всем участке корпуса, а генерала Вейдлинга - направить ко мне.
Обращаюсь к делегатам от Фриче:
– Известно ли вам и Фриче, что берлинский гарнизон начал сдаваться?
Отвечают, что, когда они выезжали, ничего не было известно.
– Сейчас немецкие войска на всех участках фронта капитулируют. Где Борман?
– Он, кажется, был в канцелярии Гитлера. Там произошел взрыв газа. Борман и семья Геббельса погибли.
По телефону вызываю маршала Жукова, докладываю о цели прихода делегатов от Фриче.
– Можно ли положиться, что доктор
– спрашивает Жуков.
Я ответил, что положиться можно, но под нашим контролем. Мы сумеем это обеспечить.
Через несколько минут - звонок Жукова. После переговоров с ним объявляю всем присутствующим и главным образом делегатам от Фриче:
– Первое. Советское командование принимает капитуляцию Берлина и отдает приказ о прекращении военных действий.
Второе. Оставшиеся немецкие гражданские и военные власти должны объявить всем солдатам, офицерам и населению, что все военное имущество, здания, коммунальные сооружения и ценности должны быть в порядке, ничего не взрывать и не уничтожать.
Третье. Вы, господин Хейнерсдорф, поедете с нашими офицером к доктору Фриче, заберете его с собой на радиостанцию для выступления, затем вернетесь сюда.
Четвертое. Я еще раз подтверждаю, что мы гарантируем жизнь солдатам, офицерам, генералам и населению и по возможности окажем медицинскую помощь раненым.
Пятое. Мы требуем, чтобы не было никаких провокационных действий со стороны немцев - выстрелов и прочих диверсий, иначе наши войска будут вынуждены принять ответные меры.
Хейнерсдорф заявляет просьбу о защите сотрудников министерства пропаганды.
– Те, - говорю, - кто сложит добровольно оружие и не проявят враждебных действий против советских людей, могут быть спокойны: у них и волос с головы не упадет.
Явился полковник Вайгачев и с ним переводчик гвардии старшина Журавлев. Ставлю задачу Вайгачеву:
– Вы поедете с Хейнерсдорфом к доктору Гансу Фриче. От имени немецкого правительства Фриче даст приказ войскам о капитуляции, о сдаче войск в плен в полном порядке, с вооружением и техникой. Пусть Фриче передаст по радио всем, что советское командование приняло предложение о капитуляции и берет Берлин и весь его гарнизон под свою защиту. Вы обеспечите приезд Фриче на нашу радиостанцию и установите контроль за передачей того, что я сказал. После выступления Фриче по радио, он и его ближайшие сотрудники должны прибыть сюда. Будем здесь разговаривать о дальнейшем. Ясно?
Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе с ними и немецкая делегация направляются к выходу. В дверях они неожиданно сталкиваются с Вейдлингом. Тог зло покосился на них и проговорил:
– Нужно это было делать раньше!
С Вейдлингом длительных переговоров не предстояло.
Вейдлинг - в очках, среднего роста, сухощавый и собранный. Спрашиваю его:
– Вы командуете гарнизоном Берлина?
– Да.
– Где Кребс? Что он говорил вам?
– Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я предполагал, что он покончит жизнь самоубийством. Вначале он упрекал меня за то, что - неофициально капитуляция была начата вчера. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам корпуса. Крабе, Геббельс и Борман вчера отклонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам убедился в плотности окружения и решил - наперекор
– А весь гарнизон? Распространяется ли на него ваша власть?
– Вчера вечером я всем дал приказ отбиваться, но... потом дал другой...
Чувствую, что у немцев беспорядок. Вейдлинг показывает по немецкой карте место расположения своего штаба и частей корпуса, фольксштурма и прочих. В шесть часов утра они должны были начать капитуляцию.
Входит генерал Соколовский. Разговор продолжается втроем:
– Что с Гитлером и Геббельсом?
– Насколько мне известно, Геббельс и его семья должны были покончить с собой. Фюрер тридцатого апреля принял яд... Его жена тоже отравилась...
– Это вы слышали или видели?
– Я был тридцатого к вечеру в имперской канцелярии. Кребс, Борман и Геббельс мне это сообщили...
– Значит, это конец войны?
– По-моему, каждая лишняя жертва - преступление, сумасшествие...
– Правильно. Давно вы в армии?
– С одиннадцатого года. Начал солдатом.
– Вы должны отдать приказ о полной капитуляции, - говорит Соколовский.
– Я не мог отдать всем приказ о капитуляции, так как не было связи, объясняет Вейдлинг.
– Таким образом, в ряде мест отдельные группы еще могут сопротивляться. Многие не знают о смерти фюрера, так как доктор Геббельс запретил сообщать это...
Соколовский. Мы полностью прекратили военные действия и даже убрали авиацию. Вы не в курсе событий? Ваши войска начали сдаваться, вслед за этим прибыла гражданская делегация от Фриче с заявлением о капитуляции, и мы, чтобы облегчить ее задачи, прекратили огонь.
– Я охотно помогу прекратить военные действия наших войск.
Он показывает, где еще остались части СС. В основном вокруг имперской канцелярии.
– Они хотят пробиться на север, - сообщает Вейдлинг.
– На них моя власть не распространяется.
Соколовский. Отдайте приказ о полной капитуляции... Чтобы и на отдельных участках не сопротивлялись.
– У нас нет боеприпасов. Поэтому сопротивление долго продолжаться не может.
Соколовский. Это мы знаем. Напишите приказ о полной капитуляции, и у вас будет совесть чиста.
Вейдлинг набрасывает проект приказа. Присутствующие беседуют вполголоса. Вейдлинг пишет...
– Может быть, вам нужен ваш помощник?
– спрашиваю его.
– О, да, да! Это будет очень хорошо!
– обрадовался генерал.
Приказываю позвать начальника штаба германского корпуса. Входит рослый брюнет - с моноклем, с отличным пробором, серые перчатки. Франт франтом. Немцы советуются друг с другом. Вейдлинг хватается за голову, но пишет. Всматриваюсь в него. С гладко зачесанными назад волосами он типично по-немецки аккуратен.
Вейдлинг молча вручает мне бумагу. Читаем... Формулировки, может быть, и не все хороши. Но ему сейчас, конечно, не до четкости формулировок. Вот что он написал: "30 апреля фюрер покончил с собой и, таким образом, оставил нас, присягавших ему на верность, одних. По приказу фюрера, мы, германские войска, должны были еще драться за Берлин, несмотря на то что иссякли боевые запасы и несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленным наше дальнейшее сопротивление.