Конец второй республики
Шрифт:
Везиров сломался и согласился на то, чтобы ВС Азербайджана принял решение по КОУ НКАО.
После этого события авторитет НФА вознесся до небес, Этибар сделался героем, мои же позиции внутри Правления, как человека, склонного к компромиссам с лидерами Компартии, ослабли. «Эти люди ничего не понимают, кроме аргумента силы» — говорили на Правлении всякий раз, когда я предостерегал их от бессмысленного нагнетания напряженности.
Как бы то ни было, НФА удалось перевести борьбу за НКАО из закрытых кулуарных встреч и кабинетных постановлений в русло открытой парламентской борьбы, на поле закона. КОУ НКАО, ставший орудием армянских сепаратистов и их московских покровителей в деле отчуждения области от Азербайджана и прикрытия армянской аннексии, ничего, кроме огромного вреда Азербайджану, не принес. Уверенность партийно-хозяйственной мафии области в слабости бакинского руководства и
Через неделю прошло еще одно заседание ВС. Тофиг и Фуад Агаев, юрист из НФА, внесли в проект Конституционного закона о суверенитете Азербайджанской ССР несколько дополнений, но в целом проект остался таким, каким он был составлен «патриотичными юристами» под эгидой Абдуллы Ибрагимова.
Наученные горьким опытом первого заседания от 15 мая, руководство на этот раз укрепило входы в зал заседаний усиленной охраной. В целом заседание 22-го сентября прошло спокойно и без эксцессов, закон приняли. Этим шагом Азербайджан опередил остальные республики СССР, включая прибалтийские, в деле законодательного оформления пределов своего суверенитета внутри СССР.
На следующий после заседания день мне позвонил из Москвы академик АН Эстонии, депутат Съезда Виктор Пальм. Он сообщил тревожную весть: Галина Старовойтова использует Межрегиональную Депутатскую Группу (МДГ) для внесения в Верховный Совет СССР проекта постановления о вводе на железной дороге Азербайджана особой формы управления. Пальм советовал срочно прибыть к завтрашнему заседанию МДГ в доме политпросвещения Московского горкома партии на Цветном бульваре. «Если это случится у вас, прецедент могут использовать также против нас» — сказал Пальм. Я обещал прилететь.
Сразу же посоветовался с братом Аразом. Он был за то, чтобы лететь, и вызвался помочь мне. Я позвонил Исе и рассказал о ситуации. «Ты знаешь, сейчас твое имя всюду полощут, и я на твоем месте воздержался бы от поездки». «К счастью, ты не на моем месте, а я свой долг понимаю так, что он не перед НФА, а перед Азербайджаном. Разговоры же про меня мне безразличны» — отрезал я.
Иса был прав в том смысле, что против меня по всей республике шла мощная компания очернительства. Жена моя приходила на митинги НФА со своими студентами, и, как-то вопреки своей сдержанности и нежеланию огорчать меня, сказала: «Ты всю душу вкладываешь в НФА, но просто не представляешь себе, что говориться на Мейдане, когда объявляют, что слово предоставляется члену Правления Зардушту Ализаде. Сотни людей начинают шнырять в толпе и громко говорить, что «будьте бдительны, это — агент КГБ, внедренный в НФА». Мне бывает неудобно перед моими студентами, потому что объяснять им, кто ты, в ситуации открыто враждебной и при массированной агитации я просто не силах».
«К черту их — отвечал я — главное, что я делаю свое дело, и у меня пока большинство в Меджлисе и Правлении. А эти люди — агентура, с которой мы разберемся на съезде».
В начале сентября ко мне пришел Алякрам Гумматов, член Правления от Ленкоранского отделения НФА. Он сообщил, что в доме Беджана Фарзалиева систематически собираются сторонники Абульфаза Алиева и планируют акции против меня. Его пригласили туда только из-за того, что были наслышаны о его приязненных отношениях с ленкоранским богачом Шаммадом, который слыл человеком Гейдара Алиева. Ему предложили примкнуть к фракции противников Зардушта Ализаде. Целью фракции было удаление противника Абульфаза Алиева из НФА. Алякрам отказался и превратился после этого во врага трайба. Я отреагировал на его предупреждение со смехом, сообщив, что в руководящих органах НФА у меня твердое большинство.
В Москву мы полетели вдвоем с братом, но я взял московские координаты Юсифа Самедоглу, который находился в Москве, готовясь к отлету в Голландию, куда его пригласили на какую-то конференцию.
На следующие утро Юсиф, Араз и я были перед зданием Дома политпросвещения МГК КПСС на Цветном бульваре. Перед зданием на ступеньках стояли азербайджанские депутаты Съезда — первый секретарь райкома партии 26 Бакинских Комисаров Вели Мамедов и две женщины из «молчаливого большинства». Одна из них была врач из Джалилабада, Сара ханум Везирова. Они производили жалкое впечатление. «Нас внутрь не пускают» — пожаловались они. «А вы что, члены
Мы связались с Отто Викторовичем Пальмом. Вскорости объявили обеденный перерыв, и он вышел к нам с двумя лидерами народного движения Армении, Пальм представил нас друг другу. Вазген Манукян и Амбарцум Галстян входили в руководство Комитета «Карабах». Впоследствии Вазген станет премьер-министром Армении при президенте Левоне Тер-Петросяне, а Амбарцум — мэром Еревана и падет от пули убийцы. Но мы, разумеется, этого знать не могли, стояли и изучающе смотрели друг на друга.
«Нам необходимо перекусить» — сказал Пальм. «Я приглашаю всех в ресторан «Будапешт», в двух шагах отсюда» — предложил Араз. «Нет, в ресторан мы не пойдем» — запротестовали армянские лидеры. «Они не хотят делить с нами кусок хлеба» — прошептал я Пальму. «Тогда пойдемте ко мне в номер гостиницы «Москва», закажем бутерброды» — предложил Пальм.
Там в номере и начались первые армяно-азербайджанские переговоры на уровне народных движений. Юсиф многозначительно молчал, поглаживая усы. Основным переговорщиком был Араз. Цель была ясна: мы должны были доказать МДГ, что есть почва для взаимопонимания и договоренностей между народными движениями двух соседних народов. Этого желал и Пальм, который стремился не допустить ситуации, когда союзный центр получил бы юридическое обоснование для силового вмешательства в дела союзной республики. Армянские цели тоже были ясны: любыми средствами не допустить никакого соглашения! Провести проект предложения МДГ, подготовленный Старовойтовой, и удар союзного центра против Азербайджана будет обеспечен! Араз сразу же перешел к формулировкам текста соглашения, дабы не увязнуть в обсуждении того, кто прав, а кто нет. Пальм понял тактику Араза и начал пресекать попытки армян перевести разговор в русло общих рассуждений. В какой-то момент он даже откровенно надавил на них: «У нас мало времени, перерыв кончится, мы должны вернуться, и я обязан доложить депутатам о том, какая из сторон занимает ту или иную позицию». В этих словах таилось предупреждение сторонам: Пальм намекал на то, что имеет возможность представить руководству МДГ какую-либо сторону, как не конструктивную, саботирующую миротворческие усилия МДГ!
Вазген и Амбарцум, как я понял, оказались в щекотливом положении. Как люди интеллигентные и совестливые, они не могли долго играть роль безвинных жертв. Список армянских жертв и лишений компенсировался не менее впечатляющим списком азербайджанских жертв и лишений. С одной стороны, они были обязаны предстать радетелями соглашения в духе требований МДГ, с другой, обязаны сорвать соглашение, чтобы в МДГ прошел проект Старовойтовой. В какой-то момент на их требования «открыть железнодорожное движение» Араз ответил: «Мы согласны. Первым пунктом мы пишем, что НФА обязуется снять все препятствия нормальному функционированию железной дороги. Вторым пунктом мы записываем, что Комитет Карабах обязуется не поставлять оружие и взрывчатые вещества в НКАО». Вазген и Амбарцум переглянулись и согласно закивали головами. Тут всю игру испортил Пальм, который воскликнул: «Вы же тем самым признаете, что из Армении в Карабах поставляется оружие и взрывчатка». Вазген и Амбарцум будто очнулись и бурно запротестовали: «Нет, нет, мы это не подпишем». Араз был расстроен репликой Пальма.
Бутерброды с сыром и колбасой, заказанные Пальмом в гостиничном буфете, мы уничтожили быстро. Наконец, Араз шепнул: «Наша цель — не обвинить армян, а договориться с ними. Надо согласиться на самые общие формулировки». И на самом деле, было похоже, что затея Пальма срывалась. Армяне все меньше и меньше стыдились своей позиции и все откровеннее, без всякой мотивировки, отклоняли предложения Араза.
Наконец, Араз написал фразу, которую и Пальм, и армянские коллеги долго читали и изучали. «Стороны обязуются прекратить все действия, препятствующие нормальному и беспрепятственному течению экономической деятельности в регионе, включая коммуникации, и в дальнейшем воздержаться от любых насильственных действий, способных помешать экономической деятельности». Это предложение, лишенное литературного изящества, в то же самое время отражало смысл усилий Пальма. Он спокойно обратился к коллегам из Еревана: «Думается, что к этой формулировке не может быть никаких претензий». Вазген и Амбарцум без энтузиазма согласились. Мы быстро поставили свои подписи под написанным от руки текстом и отправились на Цветной бульвар.