Конец Ядовитого Мну

Дубровский Константин

— Курсант Нисневич, отставить! — приказал Попян, — смотрите, впереди командный пункт.

— Фук, вы слышите меня, — потряс канцлера Золтан, — это командный пункт?

Фук тревожно оглядел местность и важно сказал:

— Это не просто командный пункт, — это мой командный пункт.

— Веди себя тихо, гнида, — сказал Золтан, — перестань шипеть газом.

Двери подземной шахты бесшумно открылись. Талисман ввёл машину в огромную подземную галерею. Проехав триста метров,

машина остановилась и вся группа во главе с канцлером вышла наружу. Их встретил директор секретной кнопки Вольфганг Фюр и два дивизиона охраны. По стенам были развешаны кожаные головы тех, кто когда-либо пытался нажать на дьявольский механизм. Последним в ряду висела набитая песком голова доктора Фишера.

— Как он тут оказался? — шепнул Золтан Попяну.

— Выясним позже, — ответил Попян и пнул Фука в колено. — Не молчи, дегенерат, на тебя смотрят.

— Я и мои друзья прибыли, чтобы осмотреть наше сокровище и протереть ветошью, — объявил Фук, — по этому случаю все могут отдыхать.

И тут случилось то, чего не ожидал опытный Вдуич: проснулся гражданин Уго Раушке и узнал в Вольфганге Фюре своего дядю-гестаповца.

— Так вот ты какой, цветочек аленький? — крикнул президент и достал из кармана сложенный вчетверо пожелтевший лист бумаги. — За преступления против человечества в особо крупных размерах, а также геноцид, апартеид и расовую дискриминацию мой дядя-гестаповец приговаривается к расстрелу, — запищал Уго Раушке, сложил листик и сказал: — Можно оправиться и сказать последнее слово.

— Я не ваш дядя, — пожал плечами Фюр, — господин канцлер, скажите ему, что я сирота.

— Он сирота, — сказал Фук и сделал это, безусловно, зря.

Уго Раушке внимательно посмотрел на него и объявил:

— Тогда ты мой дядя.

С этими словами он в полной тишине снял с плеча трёхлинейку и выстрелил канцлеру в живот.

— Разрыв аорты! — завизжал Фук и вытянулся вдвое.

— Провокация! — в унисон с канцлером закричал Вольфганг Фюр и хотел было свистнуть в боцманскую дудку.

Вместо этого он свистнул в дуло «вальтера», Который ему поднёс Юозас Гейдукис, и «вальтер», естественно, выстрелил. Взвыла сирена, вспыхнули прожектора, раздались отрывистые команды.

— Вперёд, чудо-богатыри, — гаркнул Уго Раушке, и в него тут же выстрелили из огнемёта. Президент вспыхнул, как красна девица, и через минуту стоял в позе тяжеловеса Попенченко на Олимпийских играх в Саппоро.

Группа с боями продолжала продвигаться к торцу туннеля, где блестела под стеклом желаемая цель. Стоял страшный грохот и свист пуль. Где-то в дыму орал Бен Нисневич, придавленный сорокатонным «тигром».

— Великан Нисневич погиб, — доложил

Вилли после короткой разведки.

— Ваньюшка с «Мисхора», сдафайся! — кричал где-то репродуктор, — ты получишь эрзац-колбасу, кок-чай и зауряд-балык!

— Вот тебе балык, — прошептал Юозас и выстрелил на звук.

— Попал, — сказал репродуктор и затих.

До кнопки оставалось всего тридцать метров, когда Ихи Еврюжихи головой заткнул вражеский дзот и даже успел смертельно искусать пулемётчика. Попян внешне оставался совершенно спокоен, хотя был уже трижды ранен в висок.

— Держись, ребята, — подбадривал он состав, — прищучим, их за старика Ихи!

Как бы подтверждая его слова, Юозас Гейдукис подорвался на противотанковой мине.

— Это тебе не на практических занятиях, — злобно прошипел Вдуич и приказал:

— Курсант Кенис, дави ее, проклятую!

Вилли как кенгуру запрыгал между трупов и обломков машин к стене с кнопкой, разбил оградительное стекло и вдруг замер неподвижно. Одежда на нём исчезла.

— Высоковольтный разряд, — пояснил Золтан Попяну.

Попян надел резиновые перчатки и сделал последний рывок. Всем телом упав на рычаг, он уже не слышал, как осколок «шимозы» словно бритвой снёс ему ноги. Кнопка мягко ушла в стену, и сразу наступила тишина.

— Все на базу, — заорал Золтан, запихивая короткого Попяна в ранец. — Миша, запускай!

Но Миша уже ничего не мог запустить. кроме бульбы: в него попало столько всяких кусочков металла, что Золтан с трудом вытащил его из глайдера.

— А теперь — до свидания! — захохотал он и дал предельную скорость.

Эпилог

Когда Фрум Олива вывел «Мисхор» на орбиту Земли, Аванес Попян уже умел ходить на коленях быстрей, чем Золтан на ступнях.

— Двужильный мужик, — говорил Зе Сельпуга, — а посмотришь — брызгой убить можно.

—Нервом берёт, — соглашался с ним Олива.

Вдуич был мрачен на протяжении всего обратного пути и только перед самой посадкой спросил Попяна:

— А когда расчёт?

— Завтра и двадцатого, — ответил Попян. — Когда готовы полететь еще?

— А мне всё равно, что курсантов учить, что фашистов резать. Заплатите, так хоть завтра полечу.

— Шутка, — сказал Попян, — больше никуда лететь не надо. Мы сделали своё дело. Я сказал.

А в иллюминаторах уже мелькали лица встречающих.

Осло — Гаити — Харьков