Конец здравого смысла (сборник)
Шрифт:
Пароход «Эдуард VII» направляется к островам Зеленого Мыса, где у господина Сюпрэ были деловые и родственные связи. На третий день путешествия, после того как давно уже пароход шел среди беспредельной глади величавого и спокойного океана, ничего не знающего о предстоящей гибели земного шара, пассажиры, стали замечать некоторую странность в поведении капитана. С какою-то лукавенькой улыбочкой он ходил по палубе, глядя в синюю даль, как-то неопределенно махая рукой, открыв морскому ветру свою грудь с вытатуированным на ней пингвином. Его помощник ходил следом за ним, словно зорко наблюдая
— У старого Мора начинается припадок, — проговорил он.
— Какой припадок? — спросил Дюко с тревогой.
— Белая горячка, сэр, белая горячка. То, что мы, моряки, называем морской болезнью. Скучно на море, сэр, оттого и пьется. А у старого Мора вдобавок умерла жена. Истинный ангел по доброте, сэр… Так вот он всегда начинает ее искать перед припадком… Только обычно припадок с ним бывает на берегу… У старика хватает выдержки…
— Ну, а если припадок случится в море?
— Ну, тогда плохо дело, сэр. Старый Мор силен, как дьявол, а припадок случается мгновенно… Неизвестно, что он успеет натворить.
Тревожное настроение пассажиров еще усилилось, когда однажды вечером капитан объявил, что по случаю дня своего рождения он устраивает праздник на пароходе и угощает всех матросов грогом.
— Говорят, приятели, — крикнул он все с тою же лукавенькой улыбочкой, — что солнце гаснет. Так пока хоть выпьем, как следует…
Сюпрэ и Дюко были крайне недовольны.
— Надо было дождаться большого парохода или улететь на аэроплане.
— Вы прекрасно знаете, что нас бы не выпустили… Благодарите бога, что мы выбрались хоть на этом ковчеге.
— Каналья! Он взял с нас по целому состоянию и теперь, того гляди, пустит ко дну.
Бородатый матрос, вероятно, надеявшийся заработать на чувствах страха, пошел к ним.
— Не выпускайте дам из каюты, — сказал он. — Неизвестно, что придет в голову старому Мору… И как на зло, сэр, небо хмурится, не я буду, если ночью не разразится буря…
И как бы в подтверждение его слов вдали приоткрылись тяжелые веки туч, и из-под них сверкнули сердитые глаза молнии. А снизу уже доносилось веселое пение матросов:
Плавал я одну неделю! Хо, хо, хо! Выпил десять бочек элю! Хо, хо, хо!Глава 11. О том, как капитан Джон Мор отпраздновал день своего рождения
С востока надвигалась ночь, а с запада ползла огромная черная туча. Загремел гром. Вдруг подул сильный ветер и первая большая волна плеснулась в бок «Эдуарда VII». Пассажиры, взволнованные, собрались на палубе. Пассажирки в страхе забились в каюты. Матросы, не успевшие еще напиться, готовились встретить бурю, но капитан, его помощник и большинство матросов
— Ничего, сэр, — говорил он успокаивающе г-ну Сюпрэ, — бояться нечего… У старого Мора хватит выдержки… Лишь бы не случился с ним припадок.
Мужчины легли под палубным навесом и накрылись брезентом. Вдруг страшный удар грома раскатился по небу, ветер, как стена, налетел на пакетбот, огромная волна хлестнула через палубу, промочив до костей всех, кто на ней находился. Началась буря. Ничего не было видно кругом, только, когда молния лиловым своим светом озаряла дали, видны были стальные бугры и холмы волн и низкие тучи, бегущие куда-то.
— Вы живы, Дюко? — спрашивал Сюпрэ, дрожа от ужаса.
— Кажется, жив, — отвечал тот, — вы не думаете, что следовало бы навестить наших дам?
— Но как до них добраться? Если я встану на ноги, меня слизнет волною.
— А эти мерзавцы веселятся!
— Ах, что это?
Из капитанской каюты донесся вдруг нечеловеческий вопль. К шуму и реву бури присоединились крики испуганных женщин и снова какой-то звериный рев. Бородатый матрос пробежал по палубе.
— Помилуй нас, боже, — кричал он. — У старого Мора начался припадок.
Из люка показались лица женщин, искаженные ужасом. Выпрыгнув из люка, несчастные поползли по палубе, прячась за груды багажа. Тотчас же вслед за ними появился сам капитан.
Взъерошенный, растерзанный, с горящей паклей в руках, он казался духом этой черной бури, швырявшей пароход, как мелкую пробку.
— Я найду ее, — кричал он, размахивая огнем.
Его помощник схватил было его за руку, но, отброшенный с невероятной силой, перелетел через борт и исчез во мраке. Капитан побежал по палубе, освещая лица горящей паклей.
— Где же она? — вопил он, — кто отнял ее у меня?
И вдруг с безумным воплем кинулся и исчез в люке.
— Он подожжет бензин! — крикнул кто-то.
Ветер выл и свистал в ушах, гром гремел, волны, ударяясь о борт парохода, осыпали людей горстями холодных иголок. Ужас охватил всех. Дюко и Сюпрэ, впиваясь ногтями в палубу, захлебываясь от обрушивающихся на нее волн, ползли к люку, чтобы в этот страшный миг быть возле тех, кто еще так недавно украшали и услаждали их жизнь… Внезапно волна света ударила их по глазам, палуба зашевелилась, и чей-то голос, заглушая бурю, крикнул с отчаянием:
— Спасайтесь, спасайтесь, — бензин загорелся!
Глава 12. Страшный берег
Грозный Гатар проснулся сердитый и недовольный… От его рева, казалось, затрепетала земля, а меленькие обезьянки и пестрые попугаи, качавшиеся на низких ветках, испуганно вскарабкались на самую вершину деревьев. Потряхивая роскошной гривою, грозный Гатар пошел в чащу, сердито ударяя хвостом по стволам пальм… Никто не знал, почему сердится Гатар, но все знали, что, когда он сердит, он никому не дает пощады. Даже хитрый Алоэ, пятнистый леопард, и тот спрятался в свою темную берлогу.