Конец «Золотой лилии»
Шрифт:
– Вы не люди, а опера. Вот то-то. Давай Валера, зови Маслаченко и других. Будем совещаться.
С выражением продолжающегося раздражения на усталом лице
– Минаков, – громко позвал Сидорин, увидев кого-то из подчиненных, – Маслаченко к и.о. начальника. Рытькова тоже. И лейтенанта Михайлову. Ну, Галю, Галю… Не ощеривайся…
Вскоре в кабинет с российским флагом в углу, двуглавым орлом и портретом президента над головой начальника, вошли вызванные.
– Садитесь, – бодро произнес Полимеев, компанейски-приветливо указывая руками. – Докладывайте про состояние на сегодняшний день всех потерпевших. Кроме Слепакова, естественно. Давай, Рытьков. Кто тогда был старшим? Маслаченко?
– Я, товарищ майор. Пострадавший Хлупин с одиннадцатого этажа дома номер…
– Говори по факту. Дом, квартира известны.
Маслаченко
Пиджак его показался Сидорину новым, рубашка выглаженной, галстук модным. Вообще то, что Маслаченко смотрелся импозантно в сравнении с ним, постоянно сердило капитана Сидорина. Это добавило еще больше раздражительности в его настроение. К тому же Галя Михайлова обычно сидела в одной комнате с Маслаченко.
Несмотря на унылый носик и какой-то неопределенный, будто отвлеченный куда-то взгляд светло-голубых глаз, Галя нравилась Сидорину. Особенно привлекала его фигура девушки – полногрудая, с тонким станом. А когда Галя садилась на стул, скромно одергивая форменную юбку – весьма укороченную – ее круглые колени просто выводили капитана из состояния деловой уравновешенности.
Конец ознакомительного фрагмента.