Конец. Начало

Титов Александр

— И ничего не моя, — пробубнил тот. — Сами вылезли и руки подняли. Как только в присядку не пустились, ума не приложу?

Все кочевники разом загоготали, будто услышали забористую шутку. А мы медленно опустили руки и переглянулись. Что ещё нам было делать, если в нас автоматами тычут? Городская привычка от общения с полицией.

— Нам бы поговорить, — предложил я, когда все стихли.

— Да знаю я. Данька рассказал, чего вам надо, — всe ещё весело пояснил Митрич.

— А чего он сам не пришeл?

—

Он спит. Нажрался в дрова, а вы как позвонили, так он за ружьё схватился. Смотрю: намылился куда-то. Ну, думаю, не к добру это. Пораспрошал, что к чему да какого лешего ему на месте не сидится. А он всё и рассказал, как на духу. Я ему: ружьe-то положи, не то в ногу пальнeшь и не заметишь. Да и чего с двустволкой против гопстеров делать? Много не навоюешь. Но Данька-то, сами знаете, парень лихой, как в голову что взбредёт, так и не отвадишь. Он не в какую. А я ему по уху да спать отправил. В общем, дрыхнет Данька, и не скоро ещe проснeтся.

Я не понимал, к чему он клонит. Казалось, разговор постепенно движется к моменту, когда Митрич скажет «Идите вы куда хотите, ребята. Нам с вами не по пути.». И что потом делать? К кому ещё бежать за помощью? Не мириться же так просто с тем, что дальше придeтся жить без бункера?

Того же мнения был и Олег. Он уже потерял интерес к разговору и ковырял носом ботинка камешек.

— Послушайте… — решился я на последнюю попытку, пока не прозвучал отказ. — Я понимаю, что в прошлый раз мы разошлись не очень хорошо…

— Это точно, — не дал мне договорить Митрич. — Но что было, помянем в другой раз. А сейчас надо с гопстерами вопрос решать. Раз Даня так рвался вам помогать, значит, своими считает. А мы своих не бросаем, хоть и творят они порой дичь несусветную.

— То есть вы нам поможете? — хором переспросили мы с Олегом.

— А для чего мы тут с мужиками собрались тогда? — хохотнул Митрич.

— Но у нас нет оружия, — скромно произнeс я.

— Ну, бойцы! Как только вы помните, что шнурки завязывать надо перед выходом? Ладно, сейчас Петька сбегает до склада и притащит два ствола. Слышал меня, Петь?

Тот вздрогнул от неожиданности и заозирался. Все смотрели на него, а он, всe прослушав, и не понял, что происходит и чего от него требуется.

— Петь, хватит уже ворон считать! Метнись до склада и пару автоматов притащи. И штук шесть магазинов с патронами.

Тот кивнул и умчался выполнять поручение. Тем временем подъехал из глубины стоянки автомобиль ещё с двумя молодчиками. Пока остальные рассаживались кто куда, вернулся и Петька. Он еле нeс то оружие, что полагалось нам с Олегом, да ещё со своим автоматом усердно боролся. Тот висел на плече и норовил попасть под ноги, а то и зацепиться за какой-нибудь камень. Но Петька не сдавался.

— Ну вот, теперь ваши души довольны? — усмехнулся Митрич, когда мы осмотрели автоматы.

—

Я даже не знаю, как мы будем рассчитываться… — начал было я. Хотел сразу разобраться, чем придeтся платить, чтобы не оказаться потом по уши в долгах.

Но Митрич взмахнул автоматом, передeрнул затвор и серьeзно произнeс:

— Для начала постарайтесь не отдать Богу души. А то потом и рассчитаться не сможете.

И с этими словами он влез к нам в машину.

Ближе к вечеру мы вернулись к посeлку и остановились всё там же, за лесом. Решили дождаться наступления темноты. Иначе будем, как на ладони, и даже подойти не успеем, когда нас заметят и расстреляют, всё равно что мишени в тире.

— Только ты не думай, что дочь свою я вам так прощу, — заявил Митрич, пока мы сидели и ждали.

— Да, я понимаю, — заверил его я. — Даже не думал, что Лу такое выкинет. Но что нам-то теперь делать? Он мeртв, а мы и рады бы…

— Рады бы что? — резко и с интересом подался вперeд Митрич.

— Не знаю. Помочь как-нибудь, о ребeнке позаботиться. Купить что-нибудь.

— Это всё пустяки, — отмахнулся Митрич. — С этим и мы поможем. А вот что замуж ей теперь не выйти, тут проблема.

— Да уж, ситуация, — протянул Олег. — Любовь порой приносит проблем больше, чем радости.

— А ты что, философ? — удивился четвeртый пассажир. Один из людей Митрича, которого звали Максом. Большую часть времени он молчал, и лишь теперь вдруг оказалось, что говорить всe ещё умеет.

А Олег и рад был такому вопросу, будто давно репетировал ответ:

— Я просто знаю, что сердце несeт человека к любви, а мозг понимает, где надо остановиться. Если один из этих органов откажет, то беды не избежать.

Что сказать на это никто из нас не нашeл, и все замолчали. Посидели ещё около часа и только когда стрекот сверчков известил о приближении ночи, Митрич хлопнул в ладоши:

— Выходим.

Пока мы шли через лес окончательно стемнело. Гопстеры разожгли костры, которые были заметны издалека. С этой секунды все переговоры мы вели либо шeпотом по связи, либо жестами.

Трое кочевников сместились влево, ещё двое ускорились, чтобы зайти к участку справа. А я, Олег и Митрич направились к разрушенной хижине и осмотрелись.

Гопстеров на улице стало гораздо больше. Мы насчитали десять человек. Пьяных, орущих друг на друга дикарей. Эти ребята настолько поверили в свою безнаказанность, что потеряли всякую осторожность. Всё, что оставалось нам, это потихоньку их пострелять и потом вымыть с мылом каждую дверную ручку, к которой они прикасались.

Я выдвинулся вперёд. Олег и Митрич на расстоянии от меня тоже перебежали к новому укрытию. Потом ещё ближе. Замерли прямо возле забора в кустах. Прицелились.

— По моей команде открываем огонь, — прошептал Митрич.