Конфайнмент
Шрифт:
Нет, я звонил вовсе не Лене. Хотя пришёл сюда именно для того, чтобы позвонить. Честно сказать, полученный от Иваныча бумажный листок хотя и выбил меня из колеи, но отказаться от главной задачи всё-таки не заставил.
Через пять длинных гудков на том конце провода наконец отозвались
— Я слушаю, — проговорила трубка голосом старшего лейтенанта Смирнова…
Три часа после разговора я провёл, как на иголках. Нервничал, делал вид, что учу английский, и каждые пять минут бросал взгляд
Иваныч пообещал, что предупредит меня «как только, так сразу». Когда они с мастером вернулись с обхода объекта, я ничтоже сумняшеся наврал ему, что до Лены дозвониться не смог, она не брала трубку, поэтому перезвоню ей попозже, из общежития. Судя по разочарованному лицу, дядя Коля рассчитывал узнать «последние сплетни» прямо сейчас, однако не повезло, «клиент» оказался не слишком удачливым. Впрочем, я его сразу же успокоил, сказав, что завтра зайду на стройку ещё раз и, может быть, что-нибудь расскажу. Ну а пока, раз всё так сложилось…
— Николай Иваныч, а у вас тут на этажах есть какая-нибудь бытовка, где можно спокойно поговорить? Ну, то есть, чтобы никто не ломился.
— А зачем тебе? — с подозрением посмотрел на меня Барабаш. — С Ленкой там что ли хочешь… того-этого?
— Да вы что? — возмущённо замахал я руками. — Конечно же, нет…
Сказал и принялся объяснять.
Спустя три минуты Иваныч почесал за ухом и нехотя согласился:
— Ладно. Так уж и быть. Встретим твоего друга, проводим и маякнём тебе…
Михаилу я звонил на домашний. Как он сам объяснял в прошлом-будущем, номер ему, как поставили телефон в 81-м, так с тех пор ни разу и не меняли. Только московский код добавился и восьмёрка. Главное, чего я боялся — что даже в законный выходной дома моего знакомого может не оказаться. Служба такая, прикажут — будешь вообще работать семь дней в неделю по двадцать четыре часа. Однако повезло — Смирнов оказался на месте.
Тому, что я знаю его телефон, он совершенно не удивился. Только спросил для проформы:
— Из будущего узнал?
— Да, — подтвердил я очевидную истину…
Опасений, что линия может быть на прослушке, у меня не возникло. Просто прикинул кое-что к носу и сообразил, что даже для такой «фирмы» как КГБ это избыточно. В море неактуальной и просто бессмысленной информации утонет любая самая совершенная аналитика. Поэтому и прослушивают, в основном, тех, на кого падает подозрение. А Михаил, как я понял, под подозрением в своей конторе не находился.
Не опасался я и того, что он тут же доложит о нашем разговоре наверх. Вероятность, конечно, была, но оценивалась с моей стороны как незначительная. Ну не в его интересах сдавать меня сразу, не поговорив и не выяснив, что задумал «подследственный». А крючок я закинул знатный:
— У тебя, насколько я помню, в тумбочке письменного стола в нижнем ящике должны лежать две кассеты. Тебе их знакомый в августе из ГДР привёз.
Понятное дело, Смирнов согласился. Куда приезжать, я объяснил. Ехать ему из своего «Орехово-Горохово» было до Долгопрудного часа два с копейками. Если с запасом, то три.
Так в итоге и получилось.
Три часа я ёрзал на стуле, мучая себя мыслями то о Лене, то о предстоящей беседе, то о том, не поспешил ли отправить в будущее послание, что всё на мази и «эксперимент» состоится завтра, как договаривались… А в итоге чуть было не пропустил условный сигнал.
Сначала в окошке мелькнула физиономия Иваныча, потом он махнул рукой и для верности несколько раз постучал по стеклу костяшками пальцев. Только тогда я, наконец, спохватился, быстро собрал манатки и через пару минут уже поднимался по лестнице недостроенного учебного здания…
— Почему здесь? Почему не в нормальном месте? — это было первое, что спросил Михаил, когда мы поздоровались.
Пожав плечами, я обвел взглядом ещё не отделанное помещение:
— А чем тебе это не нравится? Тепло, светло и мухи не кусают. Ну, в смысле, никто не подслушивает.
Смирнов фыркнул, но спорить не стал.
— Вот. Привёз, что просил, — выложил он на стол две запечатанные в плёнку кассеты.
— Отлично!
Я вынул из сумки магнитофон, включил его в сеть и распечатал одну из кассет.
— Что это? — вздрогнул Смирнов, когда из динамика раздался знакомый голос.
— Я полагаю, что это послание. Тебе от тебя же, только из будущего.
Михаил протянул руку и щёлкнул по клавише. Кассета перестала крутиться.
— Как такое возможно?
Взгляд у него был напряженным, и я хорошо понимал, почему.
— Думаю, это кое-что объяснит.
Раскрытый на последней странице песенник лёг перед «чекистом» на стол.
— Почерк узнал?
— Да, — кивнул Михаил, присмотревшись.
Текст он читал внимательно, а после того, как прочёл, снова взглянул на меня:
— Половину написал я, а вторую, выходит, твой друг Синицын, так?
Я наклонил голову.
— Именно так. Угадал.
— Понятно. Значит, получается… ты можешь отправлять сообщения в будущее, и тебе отвечают?
— Всё верно. Могу. Только это непросто, и переписка имеет… хм… разные побочные эффекты.
— Какие? — заинтересовался Смирнов.
— Разные и не всегда положительные. Лучше всех в этом деле разбирается Шура Синицын. В будущем, кстати, вы с ним на этой теме, можно сказать, скорешились. Здесь, я надеюсь, общий язык тоже найдёте.
— Он тоже знает, кто ты на самом деле?
— Узнал месяц назад. И очень помог мне.
— В чём?
— В том, что собрал специальный прибор, который поможет мне возвратиться в будущее.