Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Вулф Том

— Что ж, — наконец говорит она, — я бы хотела давать уроки танцев в своем собственном доме, знаете, как это было, когда меня в детстве водили к учителю. А еще неплохо бы стать психологом. По крайней мере, раньше я этого хотела. Так или иначе, мне не нравится жить в Нью-Йорке. Мне бы хотелось поселиться в каком-нибудь месте вроде того, в котором мы раньше жили в Нью-Джерси. А здесь мне жить не по душе. Здесь совсем нет деревьев.

5. Первый подростковый магнат

Такое ощущение, как будто все эти дождевые капли под кайфом. Вместо того чтобы скатываться по окну, они несутся назад, к хвосту, слегка подрагивая на ходу. Самолет выруливает к взлетно-посадочной полосе, собираясь

взлететь, а эти дурацкие инфарктные шарики воды скользят по окну вбок. Фил Спектор, двадцатитрехлетний воротила рок-н-ролла, продюсер «Филлес Рекордз», первый магнат из числа американских тинейджеров, наблюдает… за этой водяной патологией… Нет, это болезненно, даже фатально. Фил Спектор потуже обтягивает ремнем безопасности свои внутренности… В салоне самолета все нарастает гул, воздух выстреливает через вентиляционное отверстие над чьим-то сиденьем, какой-то засранец включает плафон, и на взлетно-посадочной полосе становится виден знак — полнейшая тарабарщина, шифрованная инструкция пилоту — «Взлетно-посадочная полоса номер 4, ЗАГЛУШЕН ли блок цилиндров на основной стороне?». По ту сторону знака тянутся сбивающие с толку борозды сернисто-голубоватых огней, очень напоминающих огни на крыше фабрики по производству зубной пасты в Нью-Джерси, только эти распространяются все дальше и дальше, растекаясь сернисто-голубоватыми рядами по округу Лос-Анджелес. Все это… все это просто сбивает с толку. Шизоидные дождевые капли. При взлете самолет разламывается надвое, и все пассажиры в первой половине несутся прямиком к Филу Спектору густой оранжевой массой тел… ведь это напалм! Нет, все происходит уже в воздухе — в борту самолета вдруг возникает длинный разрыв, металл попросту рвется, Фил Спектор прекрасно видит, как рвется самый верх, загибаясь назад какими-то болезненными творожистыми комками, совсем как тошнотворное яйцо на картине Дали, а затем Фил Спектор выплывает в разрыв, ему темно, он мерзнет. А тут еще надрывно гнусавит мотор…

— Мисс!

Стюардесса как раз идет в заднюю часть самолета, чтобы пристегнуться на время взлета. Самолет движется, реактивные моторы набирают обороты. Под синей юбкой фирмы «Лайфбой» огнеупорные ножки стюардессы в фантастических розовых колготках вовсю цокают все дальше и…

— Мисс! — произносит Фил Спектор.

— Я вас слушаю.

— Я… знаете, я вроде как должен слезть с этого самолета.

Стюардесса останавливается возле него, слегка сгибая ножки, примерно под углом в двадцать пять градусов. Ртом она смеется: да-да. Зато в глазах у нее отчетливо светится нет-нет. Нет, мелкий бородатый урод, не такой уж ты и смешной. Лицо стюардессы… застывает… она ошалело смотрит на его короткую замшевую куртку.

— Сэр? — произносит она затем.

— Я… знаете, я должен отсюда слезть, — говорит Фил Спектор. — Я не хочу лететь на этом самолете. Позвольте мне… — Но стюардессе ни в жизнь не понять про водяные капли. Она просто стоит там, надеясь, что все это лишь шутка. — Ох-х, я вас не разыгрываю, и нечего на меня так смотреть. Я только хочу — вы понимаете? — я только хочу, чтобы вы открыли дверь и выпустили меня наружу. Я просто пойду назад. А остальные — все остальные, я имею в виду — на здоровье, пусть себе летят.

— Сэр, но мы уже вырулили на ВПП. Позади нас на рулежных дорожках ждут семь самолетов, семь реактивных самолетов…

Тут вмешиваются голливудские друзья Фила Спектора, его коллеги по этому полоумному музыкальному бизнесу. Один из них сидит рядом, а еще двое расположились позади и теперь вовсю крутят головами.

— Фил! В чем дело, малыш?

Фил оборачивается и своим негромким, слегка ломающимся голосом говорит:

— Вот что, ребята, этот самолет не долетит.

Все опять озираются, выглядя в свете ламп над сиденьями совсем как застывший сладкий крем.

— Понимаете? — говорит Фил. — Он не долетит.

Все в очередной раз озираются, проклятый шум уже доносится от крыльев, а Фил сидит на своем месте, охваченный той самой яростной хандрой, в которой постоянно

живут он сам, его борода, его волосы, его замшевая куртка. Полный порядок, самолет вырулил на ВПП, сзади ждут своей очереди семь реактивных самолетов. Но этот парень по имени Фил Спектор только что спродюсировал восемь хитовых записей кряду, вам об этом известно? Восемь хитов! Этот парень еще почти что ребенок, всего двадцати трех лет от роду, черт побери, и он вот так, за милую душу, заколотил два миллиона долларов. Ведь он же первый воротила тинейджерского бизнеса — живой подростковый магнат. Его как будто пожизненно запрограммировали на успех — ясно вам? Этот парень работает на самого Папашу Бога, он счастливчик — понимаете? И если уж он отсюда слезает…

Так что здоровенный малый на заднем сиденье, с головой как луна и пристроенной на ней игрушечной черной шляпой с Седьмой авеню, говорит:

— Ага, мы тоже хотим слезть. Этот самолет какой-то неклевый. Что-то в нем не так.

— Ага!

— Ага!

Стюардесса теперь тоже озирается и чувствует, что всю ее жизнь прямо сейчас пустит под откос этот шибздик; ну и видок у него: борода в духе Фу Манчу торчит впереди, курчавые локоны зачесаны назад, спускаясь по плечам вроде как у пажа, прямо как у епископа Маккалоу, наследника Отчей Славы. На нем замшевая кожаная куртка, совсем коротенькая. Чей-то конус света проливает лужицы майамского шафрана на его итальянские брюки. Он выглядит совсем как… совсем как какой-нибудь…

Нет, это просто какой-то сумасшедший дом! «Ага, — наперебой повторяют приятели Фила Спектора. — Самолет неклевый. Прочь с этого летающего кретина!» Сам Фил Спектор все размышляет по поводу дождевых капель. А стюардесса бежит к кабине пилота.

Итак, они сейчас остановят самолет, нарушат очередность вылета, вышибут всех остальных из графика, развернут лайнер обратно, ссадят всех с борта. Проверят багаж Фила Спектора на предмет… ага, бомб! Да вы только посмотрите, как свешиваются сзади волосы этого битника. И все они глазеют на этого Сына Би-Бопа в короткой замшевой куртке. Десять мужчин в алюмикроновых костюмах бомбардируют его лучами корпоративной ненависти. Однако приятели Фила Спектора продолжают поддерживать странный, неуместно оптимистичный разговор:

— Фил, малыш, ты же мне жизнь спас!

— Фил, раз ты говоришь, что он неклевый, значит, он неклевый.

— У тебя опять это вышло, малыш, у тебя опять это вышло!

— …Фил, это ты говоришь, что он неклевый? Это я говорю, что он неклевый…

— …Мне тоже больно, д’Артаньян, малыш, вот здесь, там же, где и тебе…

— …Неклевый…

— …Малыш…

— И тогда, — говорит Фил Спектор, — они меня приземлили. Забрали мои кредитные карточки, временно отстранили пилота, в общем, я не знаю.

Спектор сидит в кремовой комнатенке своих конторских апартаментов в доме номер 440 по Западной 62-й улице спиной к окну, которое практически венчает Ист-Сайд-драйв. Двадцати трех лет от роду, он владеет целым комплексом корпораций, известных как «Фил Спектор Продакшнс». Одна из них, «Мазер Берта Продакшнс», названа в честь матери Фила Берты. Она работает в его лос-анджелесской конторе, но только потому, что сама этого хочет. Пивная его корпорация называется «Филлес Рекордз». Начиная с октября 1962 года Спектор спродюсировал 21 сингл «Филлес Рекордз» — и продал свыше 13 миллионов экземпляров пластинок. Причем исключительно рок-н-ролл. Его самый последний большой хит, «Гуляя под дождем», записанный группой «Роннеттс», поднялся аж до 20-го номера в чартах «Кэшбокса» и был продан в объеме более 250 тысяч экземпляров. Его последняя пластинка, «Ты утратила это любовное чувство», записанная группой «Райчес Бразерз», поднялась с номера 70-го на 37-й с нарисованной рядом «гулей» — что означает «быстрый подъем». Фил Спектор спродюсировал семь альбомов. Первый подростковый магнат! Он сидит, откинувшись на спинку своего кресла. На Спекторе по-прежнему короткая замшевая куртка, итальянские брюки, а также остроконечные британские ботинки на кубинских каблуках. Его волосы сзади свисают до плеч. Борода, впрочем, сбрита.