Конфликты и войны после распада СССР
Шрифт:
Проблема реагирования на новые вызовы международной безопасности, связанные с локально-региональными кризисами и конфликтами 1990-х годов, выходит далеко за рамки чисто «миротворческой деятельности». После окончания «холодной войны» перед национальными вооруженными силами США, их основных европейских союзников по НАТО, а также других крупных военных держав с особой остротой встала проблема переориентации громоздких военных структур, нацеленных на осуществление/отражение широкомасштабной агрессии в условиях ядерного сдерживания, на выполнение более узких и специфических «антикризисных» задач, требовавших несравненно большей гибкости, мобильности и более активного использования мер
Теоретически существует два пути решения этой фундаментальной проблемы [4].
Первый вариант, нацеленный на ее решение на оперативно-тактическом уровне, отражает нынешнее положение дел и состоит в предоставлении силам, участвующим в миротворческих операциях, основ специальной подготовки при сохранении задач стратегического развертывания и обеспечения в качестве их приоритетной функции.
Более радикальный вариант решения проблемы на структурном уровне предполагал бы, при сохранении «необходимого и достаточного» потенциала обычных вооруженных сил, создание в структуре вооруженных сил или вне ее нового компонента — мощных формирований, специально предназначенных для постоянного ведения субконвенциональных операций невоенного типа, включая поддержание мира и силовое умиротворение.
Выбор, сделанный ведущими державами Запада во главе с США в пользу первого варианта, был во многом предопределен. В условиях существенного сокращения расходов на оборону содержать довольно громоздкие, но постепенно сокращающиеся обычные вооруженные силы, используя их, по мере необходимости, в нетрадиционных операциях по силовому умиротворению со всеми вытекающими из этого издержками, все же значительно дешевле, чем предпринимать их радикальную перестройку. В связи с этим появилась концепция «многонациональных оперативных сил» (была одобрена на Брюссельской встрече глав государств и правительств альянса в январе 1994 г.). Основная идея состояла в том, чтобы, не меняя приоритетной ориентации НАТО на обеспечение «коллективной обороны» (Ст. 5), сделать интегрированную военную структуру альянса достаточно гибкой для выполнения и других миссий — прежде всего, в рамках «кризисного реагирования».
Концепция предполагала образование мобильных многофункциональных сил, объединяющих формирования всех родов войск и предусматривающих совместное участие национальных вооруженных сил государств — членов НАТО, в первую очередь, в антикризисных операциях. МОС создавались в рамках «сил реагирования», уступавших по численности двум другим компонентам ОВС НАТО (главным оборонительным силам и силам усиления), но включавших наиболее боеготовые и хорошо оснащенные силы — 15 % военных бригад НАТО, 17 % самолетов и 40 % кораблей.
Основой функционирования МОС в рамках интегрированной военной структуры НАТО стала новая система командования, построенная на принципе «выделения, но не отделения». Этот принцип предусматривал выделение из состава региональных, командований НАТО части персонала, который при необходимости мог бы быть использован для организации оперативного штаба, ответственного за проведение любой конкретной операции, а затем усилен соответствующими модулями («компоновочными блоками»). Планировалось при этом обеспечить максимальное использование ресурсов региональных командований НАТО и, соответственно, значительную экономию средств и времени, что в условиях «кризисного реагирования» приобретает принципиальное значение. В перспективе предполагалось
Таким образом, концепция МОС должна была служить инструментом для подготовки к ситуациям, требующим формирования жесткого штабного «ядра» для осуществления командования и контроля над многонациональными формированиями. В этом смысле МОС фактически объединили в себе элементы двух основных видов современных многонациональных сил — временной коалиции (типа антииракской), образовываемой для выполнения какой-либо конкретной операции, и союзнического объединения, функционирующего на постоянной многонациональной основе.
Все предпринимавшиеся с начала 1994 года в рамках Группы предварительного политического координирования попытки достигнуть прогресса в согласовании политических аспектов МОС оказались безуспешными — в основном, из-за разногласий между США и их европейскими союзниками. Речь, прежде всего, шла о Франции, которая, не являясь с 1966 г. частью интегрированной военной структуры НАТО, претендовала на доступ к коллективным ресурсам альянса без обязательного контроля и командования со стороны США. Последние, в свою очередь, не желали поступаться контролем над силами и ресурсами, которые, в соответствии с концепцией МОС, могли быть предоставлены в распоряжение штабных структур, не являющихся частью интегрированной военной структуры НАТО.
Чтобы получить доступ до участия в планировании и формировании «многонациональных оперативных сил», Франция выдвинула предложение о создании отдельной секции по МОС в брюссельской штаб-квартире НАТО. Помимо этого, сохранялись разногласия между США и Францией по проблеме политического контроля над силами, принимающими участие в антикризисных и миротворческих операциях.
После трудных дебатов в декабре 1995 года Франция заявила о готовности возобновить свое членство в Комитете оборонного планирования, а также направить представителя в Военный комитет НАТО. В свою очередь, и США пришлось пойти на некоторые уступки, в результате чего были достигнуты следующие договоренности о том, что:
• политический контроль над операциями МОС осуществляется Североатлантическим советом, одобрение со стороны которого становится обязательным условием развертывания штабных структур МОС;
• командование операцией может осуществляться штабными структурами как НАТО, так и ЗЕС (в случае совместной операции под эгидой ЗЕС ее командующим автоматически становится европейский генерал — заместитель Главнокомандующего ОВС НАТО в Европе, в то время как контроль над предоставлением ЗЕС ресурсов альянса ложился на главные командования НАТО);
• важнейшая уступка со стороны США состояла в фактическом признании возможности размещения американских войск под европейским командованием.
Таким образом, значение концепции МОС вышло далеко за пределы оперативной командно-штабной реформы НАТО. Задача создания МОС носила комплексный, многофункциональный характер и затрагивала саму суть трансатлантической связки в новых международных условиях. В более широком плане концепция была нацелена на то, чтобы, не внося изменений в текст Североатлантического договора 1949 года, решить проблему использования вооруженных сил альянса в миссиях, выходящих за рамки чисто оборонительных операций и осуществляемых за пределами территории государств — членов НАТО, совместно и даже под командованием ЗЕС и/или с участием государств, не являющихся членами НАТО (подобно операции сил по выполнению соглашений (СВС) НАТО в Боснии).