Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Фалин Валентин Михайлович

Что же касается третьего, завершающего звена трудовой деятельности людей — распределения, то тут нас всегда будет подстерегать опасность при­нять одно из последствий закона стоимости (фе­тишизацию вещей) за его суть. В любой форме об­мена, даже в такой идеальной, как обмен веществ в человеческом организме, неизбежны шлаки. Ка­кую б пищу мы ни употребляли.

Можно, конечно, не замечать вселенскую анти­санитарию наших вокзальных или городских нуж­ников, но стоило на Павелецком вокзале перевести туалеты на закон стоимости, сдать их в аренду ко­операторам, — и ситуация очеловечилась. Конечно, до японских и финляндских туалетов с их стериль­ностью

хирургической палаты далеко, и все же ко­оперативные туалеты — уже цивилизованность.

Мы привели пример, с точки зрения гоголевских дам и трубадуров соцреализма, «нецензурный», од­нако живую жизнь не зацензуришь. Не менее педа­гогичны с позиций закона стоимости наши строи­тельные площадки (дом строим, два закапываем), заводские свалки, городские помойки, дворы, подъ­езды и лестничные клетки большинства жилых до­мов. Технологически антисанитарны наши автомо­били и трактора, телевизоры и холодильники: лю­бое наперед заданное изделие мы делаем минимум на порядок ниже японцев. Народу недоступны ксе­роксы, компьютеры, практически все средства ин­форматики. Миллионы матерей мучительно раз­мышляют, чем им завтра накормить детей, как одеть и обуть их, где купить зелень, как достать гречку и т. д.

Зачем мы надели на себя эти вериги? Ведь ясно (и без Маркса, и без Ленина), что Сталин превра­тил социализм из учения в веру, из метода — в набор догм и инструкций. Он растворил общество в государстве и сделал его беспомощным: государ­ственная собственность, бесконтрольно управляе­мая бюрократическим аппаратом, анонимна и без­защитна от покушений со всех сторон.

Не проще ли остраказировать «мыслителей и де­ятелей», образованность коих завершилась вызуб­риванием «Краткого курса» и «Экономических про­блем социализма в СССР»? Мы неоднократно уже говорили и будем говорить всегда, что в обществе должны стать Законом три нормы:

1. Нормальный обмен трудовыми эквивалента­ми, который возможен только на рынке и кото­рый реально может ликвидировать абсурд затрат­ности;

2. Нормальный обмен информацией, который возможен только в условиях демократии и гласно­сти: информационная автаркия, засорение и за­уживание догмами, авторитарностью информа­ционных потоков неминуемо ведут социализм к сталинизму, а западные демократии — к фа­шизму;

3. Нормальная система обратных связей, кото­рая приоритетом закона гасит авторитарность: об­ществом могут справедливо править только зако­ны, а не люди. Когда этого нет, общество стано­вится аномальным.

Необходимо принудить и чиновника, и догмати­ка принять эти три истины. Ибо перестройка погиб­нет без демократии и гласности, погибнет от безза­конности, погибнет без свободы торговли. Вместе с перестройкой погибнет и социализм: шанс нам да­ется последний.

Нас обходят уже Бразилия и даже Индия. Разви­той капитализм обогнал нас экономически на целую постиндустриальную эпоху и стремительно уходит уже в следующую — информационную эпоху. Это — жестокая реальность.

Государство рационально торговать не может по той причине, что оно всегда живет за счет обще­ства. Государство может вместе с тем стать цивили­зованным прокурором торговли, регулировщиком финансовых потоков, контролером оплаты по тру­ду. Само же государство оплату по труду ввести не может: это чистой воды утопия. Госкомтруд надо закрыть, сделать там в назидание потомкам музей издевательства над трудом.

В средствах массовой информации необходимо без передыху сечь антитоварников. А логично го­ворить о товарном характере социалистического

способа производства и одновременно пугать лю­дей «рыночным социализмом».

Ленин в 1921 году кронштадтский бунт подавил, но корень познания из него извлек. Мы также обя­заны подавить бунт Главмосплодоовощпрома-88, но не правом силы, а силой права. И отменить интендантско-казенную торговлю «по довольствию», за­менить ее свободой торговли.

Все московские плодоовощные базы надобно сдать в аренду кооператорам-оптовикам. Пусть люди торгуют. Одновременно они должны полу­чить и право на подбор и разгон кадров по мето­ду трудовой селекции: вор и пьяница — вон, ло­дырь — за ворота, труженик — зарабатывай без потолка, хоть 10 тысяч в месяц.

За 60 лет, после слома нэпа, государство так и не накормило москвичей нормальной пищевой, а не технической картошкой, овощами, фруктами, зеленью. И никогда не накормит: это не его фун­кция. Кооператоры-торгаши в смычке с коопера­торами-арендаторами накормят. А если арендатор цивилизуется в фермера, он страну завалит про­довольствием.

Не надо мудрить: нэп Ленина и нэп Дэн Сяо­пина начались со свободы торговли, с нормали­зации обмена трудовыми эквивалентами. Пора, наконец, равенству в нищете убежденно и по­следовательно предпочесть неравенство в процве­тании.

Что напрашивается уже сейчас, сегодня, завт­ра? Разрешить и поощрить создание Всесоюзного общества защиты потребителей — добровольно­го, с мощной юридической службой. Это позво­лит даже на базе нынешней законности разорвать преступный синергизм отраслевого монополизма. Пример: министерство торговли, вопреки прави­лам, меняет пожароопасный, бракованный теле­визор после пяти «гарантийных» ремонтов: да­леко не все люди — стоики, многие из них не выдерживают «хождения по мукам». Налицо — обираловка.

Когда общество защиты потребителей вызовет министра торговли и его команду в суд и выигра­ет дело, тогда создание правового государства пе­рейдет от лозунгов и митингования в плоскость практических дел.

Юридическая служба — суд присяжных, про­куратура, следствие, адвокатура — лаборатория и мастерская правотворчества перестройки. Суд, где в нормальном обществе вердиктуется истина, у нас в силу сталинского «народовластия» ассоциирует­ся с бериевским лагерем. Народ предстоит при­учать к норме: суд — не палач, а защитник от лю­бой формы произвола, от лжи, клеветы, торгового и иного обмана. Партийное руководство юриди­ческой службой целесообразно сдвинуть на сту­пень выше: районное звено политически и мораль­но руководится обкомом, а не райкомом, област­ное - ЦК КПСС.

Исполнение закона ни при каких обстоятель­ствах не может быть безнравственным. Наши моря­ки, получающие минимум в 10 раз меньше своих зарубежных коллег, везут домой всяческие запад­ные штучки типа видеомагнитофонов, сдают их в комиссионные магазины, где с них берут 7% от сто­имости проданного товара. Работники БХСС пере­писывают фамилии законно поступающих моряков и передают списки «спекулянтов» в парткомы па­роход ств.

Разве так можно? Только абсолютный произвол в загранвыездах («презумпция виновности» челове­ка — песнь песней сталинизма) не позволяет мо­рякам подать в суд на БХСС. Разве у сотрудников БХСС свой закон? Другое дело, что действующие правила, видимо, несовершенны. Но коль они дей­ствуют, коль люди их выполняют, то не может быть «закона БХСС», «закона министерства», «закона администрации», равно как, по Ленину, рязанских, казанских и пошехонских законов.