Конгломерат
Шрифт:
«Твои друзья – алкоголики, наркоманы и шлюхи»
«Значит, и я тоже?», устало спрашивала я, прежде чем провалиться в светящийся монитор.
Гидеон обычно ничего не отвечал мне на это. Не мог ж он впрямую назвать свою жену шлюхой или алкоголичкой.
«Почему ты мне не доверяешь?»
«Я не тебе не доверяю. Я им не доверяю»
В такие моменты мозг сам рисовал картинку из разряда: только благоверный за порог, как я в одном исподнем распахиваю двери и прыгаю на первый попавшийся соседский член. Хлебом не
Я на 100% уверена, что Гидеон и сам все прекрасно понимал, но предпочитал обвинять меня.
«Ты – отвратительный писатель», – однажды сказал он за ужином. Который я, в кои-то веки, приготовила.
Но когда успех коснулся моей головы, это очень не понравилось Гидеону – хоть, он и не говорил прямо. Конфликты стали частыми гостями в нашем доме и заключались в ограничениях свободы перемещения, контроле всех сфер жизни и излишне резких замечаниях.
В тот вечер мы больше не разговаривали. С тех пор «отвратительный писатель» плотно обосновался в бытовых перебранках. Даже несмотря на оглушительный успех первой книги.
Финалом истории стала пощечина, прилетевшая мне за бокал вина на презентации. И ещё что-то за флирт, который, как оказалось, является синонимом «вежливого общения». Но это мелочи.
Собрав чемодан с трусами и томиком Набокова, я переехала в просторный однокомнатный лофт с большой кухней и панорамным видом.
Как только зрачки перестали так бешено вращаться, я снова попыталась сфокусироваться. На этот раз более успешно.
Я смотрела на упакованного с ног до головы в чёрное Асмодея и все пыталась понять, в какой момент из простушки с огромными сережками-вишнями я превратилась в столичную голозадую пропоицу, а Асмодей – почти что в святого отца.
Кажется, мы играли в гляделки целую вечность, а потом синхронно обернулись на шум у входной двери. Через секунду из темноты вынырнула взлохмаченная голова моего первого мужа Аскольда.
«А девочка созрела», пробормотала я. Асмодей был озадачен не меньше моего. Может в виски действительно был бутират?
Мой первый, и нежно любимый сестринской любовью, бывший муж оценил представившуюся картину, переступил порог спальни прямо в ботинках и облокотился на одну из стен, чем вызвал явное неодобрение у патологического чистюли Асмодея.
Пользуясь заминкой, Аскольд протянул в своей занудной манере «Таааааак…», приготовившись обрушить псевдопедагогическую тираду, но так и остался стоять с открытым ртом.
В дверном проёме одновременно нарисовались еще две фигуры… Дэни и Андрэ.
А я ощущала себя самой настоящей загнанной белкой. С белкой.
«Созрела», с широкой улыбкой и безумным взглядом вскрикнула я и отключилась.
***
Когда я приканчиваю очередной стакан, раздаётся звонок телефона.
«Я так и не смог уснуть, детка. Ты уже сильно пьяна?»
Язык не вяжет лыка, но трюку трезвой
«Ещё нет. Но уже скоро доберусь до колокольни Нотр-Дамма»
Он улыбается.
«Значит, да. Как ты себя чувствуешь?»
«В меру своих возможностей хреново… Ты не хотел бы приехать ко мне в гости?»
Глава 4
Я знаю очень многих, но это у нас не взаимно. Потому что никто не знает меня.
Получая информацию, формирую неприступный барьер, который состоит из отвлекающих маневров под названием «Давай поговорим о тебе». А при любой спорной ситуации – сбегаю туда, где невозможно будет найти.
Стремясь полностью контролировать все, находящееся в поле зрения и далеко за его пределами, я выработала четкий защитный механизм. Если захочу, могу исчезнуть в любую минуту. Также ловко, как и появиться в нужный момент.
Каждый шаг – есть выверенный вариант с учетом расстановки сил союзников и врагов. Хотя, даже и это можно планировать.
Не стоит объявлять войну новому королевству, если предварительно не провел разведку на предмет слабых мест, потайных ходов, а также недовольных местным правителем. Что, если там каннибалы-гомосексуалисты, которые сначала съедают своих жертв, а оставшиеся части насилуют? Или наоборот…
В диких условиях природа одаривает защитными механизмами наиболее уязвимых представителей: ядовитые шипы, способность к мимикрии, симбиоз, крохотные размеры. С творческими людьми также – тонкие натуры больше всего подвержены нападкам со стороны хищного социума. Чем значительнее число голов в «стаде», тем мощнее обереги.
К примеру, я никогда не была красивой. Но всегда была умной. И стала красивой.
***
Просыпаюсь от того, что пустыня во рту становится просто невыносимой, но сил, чтобы оторвать голову от подушки просто нет. Будто я и не на кровати лежу, а на самом дне пустого медного чана, по которому колошматит плошкой жирный вьетнамец.
Почему …здесь? Почему все такое…белое? А кто надел на меня…одежду?
Скептически осмотрела свой наряд. Ну, хоть что-то чёрное.
Из соседней комнаты доносились мужские голоса. Достаточно знакомые. Так. Первый это Асмодей, Дэни? Аскольд?
Провалиться мне на месте, если это Андре. Ну, же, пол, давай, расходись в разные стороны. Но пол предательски оставался ровным и обрушиться не грозил.
Предвкушая неминуемый приступ испанского стыда, нерешительно переминалась с ноги на ногу. В памяти, как назло, не всплывало ни одной подробности о причинах, по которым такая пестрая компания могла бы собраться, да еще премило беседовать. Судя по тону, до убийства не дошло. Или они так весело обсуждают, где спрятать труп еще одного моего бывшего?