Конкистадоры
Шрифт:
Доставить дары и послание ко двору Кортес поручил двоим идальго – бывшему стороннику Веласкеса участнику экспедиции Грихальвы Франсиско де Монтехо, примкнувшему к Кортесу и вложившему в его экспедицию все свои средства, и Алонсо де Пуэртокарреро, которому Кортес в начале экспедиции великодушно помог приобрести боевого коня.
Кортес считал, что может вполне положиться на этих людей. В их распоряжение он отдал самую быстроходную каравеллу и пятнадцать матросов под командой кормчего Аламиноса. Корабль должен был идти прямо в Испанию, не заходя ни в один порт на островах.
26 июля 1519 года каравелла вышла в океан: Дорогой Монтехо, невзирая на строгое
Губернатор был страшно встревожен полученными известиями и особенно богатыми дарами королю. Он сразу же снарядил два быстроходных судна и послал их вдогонку, приказав во что бы то ни стало задержать каравеллу Кортеса и привести ее назад. Но каравелла была уже далеко в океане. Веласкес в бессильной ярости направил в Испанию жалобу на авантюриста и узурпатора, сам же принялся за организацию карательной экспедиции против Кортеса.
Между тем посланцы Кортеса прибыли в Испанию, но не смогли передать дары и послание королю. Король находился еще во Фландрии и только собирался – впервые после вступления на престол – посетить Испанию. Государя гораздо больше интересовали европейские дела, ведь он был недавно провозглашен германским императором.
Посланцев принял председатель совета по делам Индий бургосский епископ Фонсека, который говорил с ними очень сухо, даже оскорбительно и, отобрав у них письма и дары королю, приказал конфисковать каравеллу.
Оказалось, что капеллан Веласкеса успел прибыть первым и очернил при дворе Кортеса и его воинов как бунтарей и предателей.
Фонсека же, докладывая королю о событиях за океаном, расписал заслуги Веласкеса, даже не упомянув о Кортесе. Им руководили личные мотивы: Веласкес был его близким родственником.
Наконец посланцам капитан-генерала удалось с помощью его отца Мартина Кортеса отправить к королю курьера с дубликатами донесений и жалобой на Фонсеку. Так король узнал правду о событиях в Мексике.
Королю были доставлены также заморские дары, и придворные не могли на них надивиться: так роскошны и искусно сделаны были Они. Наконец-то корабли Кастилии добрались до настоящей золотой страны – сказочной Индии! При дворе много дней только и говорили, что о подвигах Кортеса.
Однако государь, занятый срочными делами, в мае 1520 года снова отбыл из Испании, так и не успев разобраться в делах заморских колоний и разрешить спор Веласкеса с Кортесом. Поэтому последний больше не мог рассчитывать на милость короля и признание своих заслуг. Оставалось уповать на свой меч и счастливую звезду.
Вскоре после отправки каравеллы в Испанию Кортес совсем случайно раскрыл новый заговор сторонников Веласкеса, готовившийся столь тайно и успешно, что участники его успели оснастить каравеллу, доставить на борт продовольствие и пресную воду, собираясь пуститься за Монтехо вдогонку, перехватить его и отправить на Кубу к Веласкесу. Заговор был обширным, но Кортес приказал судить только зачинщиков.
Военный суд вынес им суровый приговор: двоих главных зачинщиков повесили, кормчему отрубили ногу, остальных же высекли розгами, – каждый получил по двести ударов. Подписывая приговор, капитан-генерал воскликнул: «Какое было бы счастье, не умей я писать!» Однако хронист к этому присовокупил, что такие лицемерные слова произносились не впервые: то же самое говорил римский император Нерон,
Заговор не на шутку испугал Кортеса: как же пресечь любую попытку его повторения? После долгих размышлений Кортес решил уничтожить корабли, чтобы даже самым трусливым стало ясно, что возврата на Кубу нет и надо идти только вперед.
Корабли постоянно искушали возвратиться в гавань, обещая там спасение в случае неудачи.
Очевидно, Кортес в Саламанке изучал историю античного мира и ему было известно, что уже в древности великие полководцы прибегали к подобному шагу. Так, в IV веке до нашей эры повелитель Сицилии Агафокл во время похода на Карфаген в Северную Африку приказал сжечь свой огромный флот. Сжигали свои корабли у чужих берегов и римские полководцы, и английский король Вильгельм Завоеватель, а по свидетельству Плутарха – отважные троянки после падения их города, стремясь удержать своих мужей от позорного бегства, сожгли корабли, на которых те собирались выйти в море.
И Кортесу также пришлось, как говорится, «сжечь свои корабли». Однако хитрый военачальник не хотел совершать этот шаг вопреки воле своих солдат, боясь вызвать этим новый взрыв недовольства. Поэтому он приказал снять с каравелл, якобы для осмотра, пушки и такелаж и выгрузить все запасы продовольствия. Подкупленные им кормчие доложили, что каравеллы будто бы пришли в негодность – днища их прогнили и изъедены червями, и эти повреждения исправить невозможно. Кортес сделал вид, что огорчен результатами осмотра, ибо, по свидетельству Лас Касаса, он прекрасно умел притворяться, если того требовала выгода. Он отдал приказ снять с кораблей все, что сможет пригодиться. Затем суда были посажены на мель, где их быстро разбили волны. Осталась лишь одна небольшая бригантина.
Вскоре весть о случившемся докатилась до войска, находившегося в Семпоале. Солдаты поняли, что они отрезаны от родины, друзей и родных, покинуты на чужом враждебном берегу – маленькая горстка воинов против населения огромной страны. Их охватило отчаяние, они громко кричали, что Кортес привел их сюда, как стадо баранов на убой, что они проданы и преданы.
Тогда Кортес отправился в Семпоалу и постарался пламенными речами поднять боевой дух солдат. Он сказал им, что пострадал больше всех, понеся огромные убытки, так как вложил в каравеллы все свое состояние, но войско от этого только выиграет, так как пополнится более чем сотнею моряков. Экспедиция, по его словам, прекрасно обойдется без флота. Ведь в случае победы флот ей не понадобится, а при поражении он был бы все равно слишком далеко, чтобы прийти на помощь. Отважным испанским воинам не следует помышлять об отступлении: беззаветная вера в себя и в своего командира является залогом победы.
«Моя судьба решена, – заключил, по словам хрониста Кстлилксочитла, свою пламенную речь Кортес. – Я остаюсь здесь и буду биться до тех пор, пока у меня останется хоть один соратник. Пусть трусы и малодушные, страшась опасностей, отправляются с богом домой – одно судно уцелело, они могут взять его и возвратиться на Кубу. Пусть расскажут всем, как они покинули своего командира и товарищей, пусть спокойно дожидаются, когда мы вернемся с золотом ацтеков!».
Однако никто не захотел признаваться в трусости. Сердца воинов вновь загорелись жаждой золота и славы, их подхватила и понесла волна восторга и ликования, и сотни голосов закричали: «Вперед! В Мексику, в Мексику!». Солдаты сами потребовали у Кортеса разобрать остовы кораблей, а доски и другие материалы использовать для строительства укреплений.