Конклав Бессмертных. Проба сил
Шрифт:
– Рука, говоришь, побелела. Как в белила сунул… – Кардинал задумчиво погладил подбородок. – Ну-ка покажи.
Артем закатал рукав. Сам скосил глаза с затаенной надеждой, что все стало по-прежнему, но ничего не изменилось. Прежний цвет коже не вернулся.
– Забавно…
– Лично я ничего забавного не вижу. Что это такое? – спросил Лазовский резко. Он ничуть не сомневался, что Кардинал знает ответ, и собирался добиться правды.
Удивительно, но играть в секреты Хмурый не стал.
– Насколько я понимаю, ты напрямую зачерпнул силу
– Подвиги?! А что мне делать оставалось, подыхать?! «Черные» дверь вышибли, внутрь лезут, а я буду глазами хлопать?! Так, что ли?!
– У тебя был единственный выход – бежать. Ты еще не в той весовой категории, чтобы с подобными тварями врукопашную биться. Пройдешь Вторую Пелену, тогда и посмотрим, а пока… – Кардинал хмыкнул. – Думаю, лучше всего будет объяснить на примере… Возьми в левую руку нож. Да за лезвие хватайся, за лезвие. Взял? Попробуй так подержать минут пять.
Не стоило сомневаться, что за безобидной просьбой прячется какая-то подлость, но такого Артем не ожидал. Стоило взяться за клинок, как мучительно заныла рука, начали неметь пальцы. От локтя до запястья начало жечь кожу.
– А, черт!
На поводу у командира Лазовский не пошел и не стал зря мучиться, тут же отбросив оружие в сторону.
– Запоминай. Как и ожидалось, для левой руки тебе теперь противопоказан длительный контакт с железом. Будут проблемы. Для чистоты эксперимента повтори, что ты там вытворял с «кляксой».
– Но я не знаю. Тогда все как-то сразу получилось.
– И сейчас получится. Просто направь в руку немного энергии Паталы.
История с ножом успела отбить у Артема всякое желание проводить эксперименты, но Кардинал оставался непреклонен. Лазовский должен заранее разобраться с проблемой, чтобы избежать неудобств в будущем.
И Артем попробовал. Первый раз, второй, третий… Он напрягался изо всех сил, пытаясь вновь нащупать то необычное состояние единения с Изнанкой, когда ее сила начинает течь в жилах. Песнь Паталы заглушила все звуки, перед глазами завертелся калейдоскоп видений, но стать мостом для чужеродной энергии никак не получалось. Что-то он делал не так. Внезапно в сознание мягко проскользнула тень чужого разума и потянула куда-то вверх. Каким-то чутьем узнав Кардинала, Артем заставил себя подчиниться.
Картинка вокруг изменилась. Лазовский стал центром гигантской паутины, сотканной из разноцветных нитей. Кардинал ловко подхватил две из них и мягко потянул. Возникло ощущение полета по темному туннелю, затем вспышка и накатила боль…
– Х-ха! – выдохнул Артем,
– Это тоже следствие твоей глупости. Помимо проблем с железом, забудь о новом фокусе. Если не собираешься загнуться от болевого шока, разумеется, и у тебя нет запасной руки…
Артем с трудом воспринимал слова командира. Сжав запястье, он готов был как волк отгрызть попавшую в капкан боли конечность. Хотелось выть, кричать, но он почему-то молчал и до крови кусал губы.
– К-как эт-то прек-кратить?!
– Ах, да. – Кардинал точно над ним издевался. – Разрушь мост с Изнанкой, порви нити…
Артем хотел переспросить какие, но перед глазами сами возникли две туго натянутые струны, уходящие от него куда-то вдаль. Осталось сосредоточиться и рассечь их простым усилием воли…
– И чем это вы здесь занимаетесь, господа хорошие? – На пороге кабинета появился Волков.
– Да вот, кое-кто откусил кусок, больший, чем может прожевать. Проводим воспитательные мероприятия.
Сука!!! Артем успел немного очухаться, а теперь от злости голова и вовсе прояснилась. Он едва сдержался, чтобы не высказать в открытую, что думает о старших Сноходцах. Воспитатели, мать их!
– Лезть в ваши колдовские дела не собираюсь, однако… однако, с «черным» уважаемый Артем расправился на удивление лихо, – сказал Волков серьезно. – Аж завидно. Мы то по старинке – солью, а он врукопашную не боится. Может, научите?
– Боюсь, это умение останется прерогативой немногих Сноходцев, – сказал Кардинал.
– Жаль, – Волков придвинул к столу табурет и сел рядом с Тагиром. В руках появился пакет с жареными семечками. – Тогда…
Не желая участвовать в разговоре, Артем отошел к окну. На душе было тоскливо. Люди рядом показались совсем чужими. Если не врагами, то уж не друзьями точно. Победа над ожившим кошмаром поблекла и стала чем-то мелким, глупым. Да сколько же можно?! Кардинал вновь отчитал его, как сопливого подростка. Откуда такое пренебрежение?
Скрипнув зубами, Артем оглянулся. Сидят, разговаривают. О нем уже забыли, лишь Тагир изредка подозрительно косится. Сволочи! В груди заклокотало от злости, но Лазовский вовремя опомнился. Тень Серебрянки в сознании уже начала растворяться в его разуме. Исподволь менялся характер, чувства, реакции на окружающий мир. Помня это, он старался держать себя в руках.
Внезапно стало стыдно. Потому его и отчитывают все кому не лень, все у него чужое. Сила, воля к победе… Злость, и та чужая. А где он сам тогда?! Чего стоит без силы Серебрянки? Кардинал – да, тот был хищником и раньше, еще до того как Сноходцем стал. Голодный и злой волк, а Артем так… болонка. Клыки отросли, когти, но в душе все тот же бесполезный комок шерсти. И нечего злиться на других. Сам виноват. Так что, если собирается жить дальше, то придется стать тверже, жестче и перестать оглядываться назад.