Конкуренты
Шрифт:
— В этом году, — сказал Бобров, — мы ничего продавать не будем. Нам просто нечего. Огородик маленький, а населения в поместье много и на всех хватает с трудом. А нам еще на зиму надо заготавливать.
— Это как это? — заинтересовался Никитос, забыв даже про то, что его только что обломали.
— А-а, такты еще не знаешь. Тогда пойдем, — Бобров привел озадаченного Никитоса во владения Ефимии, и попросил показать все для консервирования.
Раздраженная чем-то Ефимия хотела сначала всех попросту послать, но услышав про консервирование, кое для нее самой
Никитос осторожно взял в руки трехлитровую банку, осмотрел ее со всех сторон и вернул заметно волновавшейся Ефимии.
— Вот уж диво, — сказал он восторженно. — А что вы потом будете с этими сосудами делать?
— А потом, — чувствуя свою значимость, важно сказала Ефимия. — Мы будем складывать туда овощи, заливать их рассолом или соком, прогревать и закрывать крышками при помощи той самой машинки. Называется «закатывать». Ну, и в подвал.
— И что? — немного разочарованно спросил Никитос.
— А зимой, — мечтательно ответила Ефимия, — мы откроем банку, и все вокруг будет пахнуть летом. И мы ощутим на языке его вкус.
Бобров слушал Ефимию и улыбался про себя. А практичный Никитос уже стал искать выгоду.
— А много у вас, уважаемая Ефимия, этих прекрасных сосудов?
— Мало, — моментально становясь суровой, ответила Ефимия и, посмотрев на Боброва, желчно добавила: — Очень мало.
Бобров увлек порывающегося еще что-то спросить Никитоса с собой, говоря ему по дороге:
— Пойдем, пойдем, я тебе сейчас что-то расскажу.
Никитос с трудом дал себя увести.
— Вот смотри, — сказал ему Бобров. — Чтобы не шокировать публику непонятными продуктами, мы берем хорошо известные у нас овощи и фрукты, а именно огурцы, бобы, фиги, сливы и консервируем их в специальных керамических сосудах, закрытых герметически специальными же крышками и обмазанными смолой как амфоры. Понимаешь?
— Понимать-то я понимаю, — сказал Никитос. — Но тут же возни сколько.
— Ха! Аты хотел, чтобы тебе привезли готовое, а ты просто продал? Не выйдет, брат. Придется поработать.
Тут Бобров вдруг оставил Никитоса и задумался, потом сказал:
— Ты подожди пока втаблинуме. Я сейчас.
Бобров вышел в коридор, проходящий через всю усадьбу, и поймал пробегавшую мимо горничную.
— Бажена, найди мне, пожалуйста, Серегу. Пусть немедленно идет втаблинум.
— Но… — вякнула, было, горничная.
— Ничего, — успокоил ее Бобров. — Я тебя заранее прощаю.
Серега был отловлен у себя в ведомстве бочкотары и пришел, недовольно ворча.
— Слушай, друг мой, — вкрадчиво начал Бобров.
Серега напрягся. Когда шеф начинал говорить так, это сулило или большие неприятности, или какую-нибудь неподъемную работу, или большие деньги. Ну, или все вместе.
— Друг мой, что ты знаешь о промышленном консервировании?
— Ничего, — абсолютно честно ответил Серега и напрягся еще больше.
Тема была ему совершенно незнакома, но ведь Бобров не
— Помнится, ты совсем недавно ратовал за прогрессорство и экспансию? — коварно спросил Бобров.
— Ну, — насупился Серега, не ожидая в связи с этим ничего хорошего.
— Тогда это как раз для тебя, — широко улыбнулся Бобров. — Вобщем, не буду тебя интриговать, но Никитос подбросил мне интересную мысль. И состоит она в том, чтобы внедрить среди греков, а потом и среди других идею консервирования продуктов. И начнем мы с солений и компотов. Только учти, для начала будем использовать исключительно местный продукт: огурчики, сливу, инжир, виноград. Производство бочкотары ты прекрасно поставил, надеюсь, и с этим справишься.
Бобров похлопал Серегу по плечу и быстро вышел.
— Но как же!.. — крикнул ему вслед Серега, но того уже и след простыл.
Серега постоял минуту, тупо пялясь на ряд книжных полок, заполненных содержимым технической библиотеки, потом тяжело вздохнул и отправился к ящичку с картотекой. Надо было для начала хотя бы ознакомиться с предметом.
Начав, он неожиданно увлекся и через пару часов считал себя уже специалистом. Правда, была одна неясность, которая портила всю картину. Неясность состояла в таре. Во всей литературе Серега не нашел ни единого упоминания об использовании таких экзотических материалов как керамика и дерево. Кругом была луженая жесть и стекло. Привыкший оперировать категориями бочек и ушатов, Серега слегка растерялся. Но из положения надо было как-то выходить. Слова Боброва не шли у него из головы. Он подумал и пошел на поклон к Ефимии. Надо было начинать с опытов.
Ефимия, после эмоционального Серегиного рассказа о принципах промышленного консервирования в условиях древнего мира, тоже заинтересовалась проблемой. А уяснив, что это ни в ком случае не относится к ее драгоценным стеклянным банкам и запасам овощей с огорода дяди Васи, ее интерес вырос до энтузиазма.
Появляться в среде херсонесских горшечников Сереге, как их главному конкуренту-бондарю, было небезопасно. Евстафий посмеялся, но воинов для статусной охраны не дал. Тогда Серега поехал к Никитосу и объяснил ему ситуацию. Никитос оказался в курсе, но, в силу зашоренности мышления, дальше, чем купи-продай не пошел. Однако, он подал Сереге ценную мысль, что сосуд для консервации должен быть глазурован, потому что обычная керамика все-таки хотя и полу-, но проницаемая. Но переговоры с горшечниками взял на себя без возражений.
Надо отдать им должное, горшечники суть вопроса ухватили сразу. Их, конечно, никто не просвещал по части использования сосудов, но вот идею герметичности они поняли тут же. А когда Никитос озвучил объемы производства, его едва ли не причислили к сонму богов. Ему даже не припомнили торговлю изделиями их злейшего врага — Боброва.
Вернувшийся Никитос сообщил, что дело, собственно, на мази и ему, как старшему торговому партнеру, хотелось бы знать, когда кириос Серегос выдаст первую партию. Серега, которому звание кириос было лестно, тем не менее, спросил: