Конкурс киллеров
Шрифт:
Разобравшись с детективной историей, я закрыла «липовый» больничный и вышла на работу, где первым делом попала в объятия главного редактора — как всегда, чрезвычайно взволнованного.
— Леночка, помоги! — завопил Дмитрий Палыч с энтузиазмом утопающего, завидевшего спасательную шлюпку.
— Ну, что у нас плохого? — добродушно поинтересовалась я, усаживаясь на диван под кондиционером, для чего пришлось растолкать развалившихся на сиденье Макса и Стаса.
— Полегче, оккупантка! — не открывая глаз, беззлобно проворчал потревоженный Макс.
—
— Куда ты села?! — отчаянно завопил Дмитрий Палыч, правой рукой художественно взлохмачивая свою плешь.
Левой он попытался выдернуть меня с дивана, как дедка репку — с тем же успехом.
Я замерла.
— Там… — я показала глазами на диван под собой. — Там что, свежеокрашено? Или что-нибудь лежало? Скажем, кусочек тортика с кремом или дохлая мышка?
— Там лежал я, — скорбно подал голос из угла редакторской оператор Вадик. — Без крема и ничуть не дохлый, вполне живой, лежал себе и лежал, пока эти типы меня не согнали…
— Вставайте немедленно! — широким взмахом руки объединив нас с Вадиком, закричал главный редактор. — Вы тут сидите, а у меня вечерний выпуск горит синим пламенем!
— Потушим, — хладнокровно произнес зевающий Вадик, неторопливо выбираясь из кресла.
— У меня дыра в блоке городских новостей, — немного спокойнее сообщил Дмитрий Палыч.
— Залатаем, — отозвалась я.
И спросила у народа:
— Есть какие-нибудь предложения?
— На Белогвардейской открывается новое кафе, муниципальное заведение, заявленное как кубанское бистро. Называется «Пицца-хатка», — по-прежнему не разлепляя ресниц, сообщил всезнающий Макс. — Пойдет?
— Именно что пойдет, а не поедет, — смущенно произнес Дмитрий Палыч. — Ленусечка, прости, солнышко, но наша машина опять в ремонте!
Вадик издал протяжный слоновий вздох:
— На трамвае! В такую жару!!
— Ну, надо так надо, — проявляя высокую гражданскую сознательность, сказала я.
Встала с дивана и, не удержавшись, с сожалением покосилась на веющий живительной прохладой кондиционер.
— Хорошо хоть час пик миновал, — уже на улице произнес потеющий Вадик, обвешанный операторским снаряжением: камера в кофре, штатив в чехле, запасные аккумуляторы в подсумнике.
— Угу, — согласилась я, зорко всматриваясь в приближающийся трамвай. — Это «двойка», нам годится! Давай зайдем с задней площадки, там попрохладнее будет…
Мы погрузились в пыщущее жаром нутро металлического вагона, и я сразу почувствовала себя Иванушкой, оказавшимся в печи Бабы Яги. Поэтому на резкий поворот вагона, едва не сваливший меня с ног, машинально отреагировала цитатой из сказки:
— Покатаюся-поваляюся, Ивашкиного мяса поевши!
— Лена! — странным голосом позвал меня Вадик, которого вираж трамвая отнес к последнему в ряду пассажирскому сиденью.
— Что случилось? — перебирая руками поручень над головой, я приблизилась. — О боже! Что, опять?!
Мы с Вадиком переглянулись —
Ничего себе! Это что же получается, мы с Вадиком снова нашли труп?! Опять зарезанный, опять в трамвае, можно сказать, на том же месте, в тот же час! Всей-то разницы, что предыдущий покойник был мужского пола!
Стараясь не дышать, я заглянула в лицо убитой.
— Чертовщина какая-то! Мне отчего-то знакомо это лицо!
— Еще бы, — зловеще прошептал мне на ухо Вадик. — Это же кондукторша из вагона с нашим предыдущим жмуриком! Я их обоих запомнил на всю жизнь! С ума сойти!
Вот это да! Я ахнула и почувствовала, что мне становится холодно: по спине прошел озноб. Кондукторшу замочили способом, аналогичным тому, которым переправили в мир иной несчастного Усова. Разве бывают такие случайности? Не верю! Похоже, тетку устранили, как свидетеля. Но кто?!
Мне стало страшно от одной мысли, что неизвестный мне член банды Косорылко бегает на свободе, проворно орудуя заточкой. А я-то расслабилась, успокоилась, выписала из Киева мужа и сына! А менты уверены, что они повязали всех участников криминального марлезонского балета!
— Ничего не трогай, — предупредила я Вадика, и без того явно не намеренного прикасаться к трупу.
Сама же наклонилась, внимательно осматривая тело, а потом осторожно взяла за запястье упавшую руку.
И едва не заорала, когда эта рука дернулась, вырываясь!
— Она живая! — радостно ахнул Вадик.
— Зато я чуть не умерла со страху!
— Где я? — открывая глаза, безадресно спросила тетка с «вороньим гнездом».
— Кто я? — с готовностью подсказал ей следующую реплику мигом повеселевший Вадик.
— Тьфу ты, пропасть, — с чувством произнесла тетка, распрямляясь и оглядывая пейзаж за окном движущегося вагона. — Опять проморгала свою остановку!
Она с отвращением посмотрела на зажатый в руке надкусанный хот-дог, кетчуп из которого измазал ей пальцы и платье.
— Ну что ты будешь делать? — вытаскивая из кармана необъятных размеров носовой платок, пожаловалась мне баба. — Как сяду в транспорт — напрочь забываю, что из него нужно выходить! Профессиональная болезнь кондуктора! Сижу себе, считаю, сколько пассажиров вошло, иногда даже порываюсь билеты проверять! А то, еще хуже, как сегодня, залезу после смены в вагон, отключусь — и катаюсь до посинения!
— Вот-вот, мы как раз подумали, что вы посинели! — весело хохотнул Вадик, подхватывая с пола свой операторский скарб. — Ленка, ты что, тоже уснула? Или померла? Это же Белогвардейская! Мы приехали, нам тут выходить!