Конкурс убийц
Шрифт:
– А где находится комната горничных?
– На первом этаже. В правом от лифта крыле здания. Там у нас и хозяйственные помещения, и комната охраны. А в левом крыле тренажерный зал и конференц-зал, – добавила горничная.
– Да, я помню, – кивнул Лев Иванович. – Что ж, Мира, спасибо вам, что помогли. Вас уже опрашивали сегодня оперативники?
– Нет пока, – опустила та голову. – Но мне сказали, что я могу идти домой, и взяли номер телефона.
– Ну, хорошо. А мне вы свой номер телефона не дадите?
– Дам, – чуть
– Меня попросили, – неопределенно и как бы извиняясь, ответил Гуров.
Мира продиктовала ему свой номер, и он, еще раз поблагодарив, отпустил ее. Оглядевшись, Лев Иванович увидел, что Крячко все еще беседует со старшей горничной, а народу в коридоре прибавилось вдвое. Покачав в недоумении головой, Гуров подошел к спокойно стоявшему среди толпы писателей охраннику и хмуро спросил:
– Послушайте, мне обязательно нужно переговорить с вашим начальством, чтобы вы занялись своими прямыми обязанностями и навели порядок на этаже, где произошло убийство?
Пожилой охранник, словно очнувшись ото сна, вдруг ожил и развил бурную деятельность, невольно напомнив Льву Ивановичу персонаж из рассказа Чехова об унтере Пришибееве. Все вокруг вдруг заколыхалось и ожило. Началось движение. Одни жильцы с этажа быстро, но при этом постоянно оглядываясь на Гурова и Крячко, стали расходиться по своим номерам. Вторая партия постояльцев, тех, что жили на других этажах, парами нехотя отходили к лестнице и лифту, и тоже все время оглядывались, словно в ожидании, что сыщики вдруг передумают и, остановив их, начнут опрашивать всех разом.
Гуров снова покачал головой. С одной стороны, он понимал всех этих людей – они переживали в некотором роде шок от случившегося, ведь убили их соратника по перу, председателя конкурсной комиссии и заслуженного члена Союза писателей. Но в то же время он терпеть не мог, когда люди просто из любопытства вертелись у него под ногами. Наблюдая за тем, как рассасывается толпа, он одновременно анализировал то, что услышал от Миры.
– Инга, – пробормотал он имя, которое упомянул, по словам горничной, черноволосый скандалист. И ему припомнилось, что он уже слышал сегодня это имя.
«Ах, да! Инга Корсун, – вспомнил он. – Ее упоминала Ольга, когда рассказывала о том, кого они встретили вчера вечером, возвращаясь в номер после прогулки».
Гуров записал это имя себе в маленький блокнот, который по старой привычке, вместе с авторучкой, всегда носил с собой в кармане не только на работе, но и когда просто выходил из дома. Кто знает, как повернется жизнь, и не понадобится ли записать что-то важное. Хотя на память Лев Иванович пока еще не жаловался, но считал, что лучше уж подстраховаться, чем в самый нужный момент не иметь возможности записать что-то важное и нужное.
«Надо будет побеседовать с ней и с ее защитником-крикуном, – размышлял
– О чем задумался?
Вопрос подошедшего к нему Станислава Крячко вывел Льва Ивановича из задумчивости.
– Да так… Ты лучше расскажи, что тебе удалось узнать от уважаемой Екатерины Васильевны? – ответил Гуров вопросом на вопрос. Не то чтобы ему не хотелось отвечать Станиславу, просто Гурову было важно сейчас узнать показания Родниной.
– Сегодня она вступила на смену как обычно – в семь утра, а поэтому узнала о происшествии, только когда пришла на работу, – стал рассказывать Станислав. – Смена сегодня у нее суточная, как и у обычной горничной – дежурной по этажу. Но она, как старшая, обязана приходить на работу каждый день не в свою смену – с восьми вечера до восьми вечера следующего дня, – а еще и по утрам. В тот день, когда у нее случается выходной, она уходит домой в двенадцать. В ее обязанности, как старшей горничной, входит следить за тем, чтобы все сотрудницы были на рабочем месте.
– Да, я в курсе, Мира мне об этом сказала, – кивнул Лев Иванович, внимательно слушая Крячко.
– Так вот. По ее словам, никаких необычных ситуаций, таинственных заговоров и неприятных происшествий она за жильцами вчера не наблюдала. Все было, как всегда – тихо и мирно, – продолжил Станислав. – И да – это она просила Миру открыть вчера вечером и сегодня утром выход на крышу для Ольги Кирьяновой. Позвонила из дому и попросила, сказав, во сколько и на какой период времени открыть.
– Интересно, а вот Мира мне об этом и словом не обмолвилась, – Гуров усмехнулся.
– Она и не сказала бы тебе об этом, даже если бы ты ее спросил. Я так понимаю, что ты ее об этом и не спрашивал. Ведь так? – Гуров кивнул, и Станислав продолжил. – Они тут, я имею в виду горничных по вашему, третьему этажу, весьма уважают Роднину. Она для них непререкаемый авторитет. И к тому же она делится с ними тем, что зарабатывает нелегально, пуская гостей в бассейн на крыше.
– Это она сама тебе об этом сказала – об авторитете и дележе дополнительных заработков? – удивленно приподнял брови Лев Иванович.
– Не сразу, но сказала. Я имею в виду не информацию об ее авторитете, а о дополнительном заработке. Пришлось надавить и сказать, что молчать ей нет смысла, ведь мы и так все знаем. А насчет авторитета – это я просто позволил себе высказать предположение после того, как ты сказал, что дежурная горничная тебе ничего не рассказала об их незаконном бизнесе.
– Согласен, – буркнул Лев Иванович, – что, если бы не уважали, так сразу бы все выложили. Но вот вопрос – была ли Ольга вечером и утром на крыше? Екатерина Васильевна наверняка этого не может знать, раз в это время она была дома, – констатировал Гуров.