Конкурс убийц
Шрифт:
Пятаков с интересом и некоторым подозрением посмотрел на Льва Ивановича и снова вздохнул.
– Выстрел, например? – спросил он.
Гуров спрятал улыбку, появившуюся было в уголках губ, и поинтересовался:
– Вы думаете, что я могу отличить выстрел от хлопка петарды или громкого стука закрывающейся двери?
– Лев Иванович, вот только давайте не будем тут говорить всякие глупости, – насмешливо посмотрел на него Пятаков. – Неужели вы думаете, что прежде, чем постучать к вам в номер, я не узнал, кто в нем живет? Весь отель уже знает, что
Гуров был несколько удивлен, но виду не подал, а лишь улыбнулся чуть виноватой улыбкой.
– Вы уж простите, я не хотел обижать вас, просто мне даже в голову не пришло, что меня тут уже все знают, – развел он руками. – Так что же все-таки произошло в соседнем номере в период с половины пятого до половины шестого?
– Нас и «Скорую помощь» вызвали по поводу огнестрельного ранения. Когда мы приехали на место, то узнали, что человек уже умер, и помощь медиков нужна только для того, чтобы официально констатировать наступление смерти, – нехотя ответил на вопрос Пятаков. – При первом осмотре места происшествия и опросе свидетельницы было установлено, что Кирьянов Евгений Петрович был убит неизвестными в своей спальне в тот момент, когда его супруга находилась в ванной. Выстрела, по ее словам, она не слышала.
– О господи!
Мария закрыла рот ладонью и испуганно посмотрела на мужа. Лев Иванович успокаивающе опустил руку ей на плечо и спросил у Пятакова:
– Орудие убийства найдено?
Пятаков с сомнением, стоит ли говорить об этом (хотя бы даже и с полковником УГРО из Москвы, но все-таки находящемся на отдыхе), посмотрел на Гурова и, отведя взгляд в сторону, ответил:
– Да. Пистолет, из которого предположительно был произведен выстрел, обнаружился в сумочке у Кирьяновой Ольги Михайловны.
Глава 5
– Кхм, – на этот раз в замешательство пришел сам Лев Иванович. Он как-то не очень представлял хрупкую и улыбчивую Ольгу Кирьянову в качестве хладнокровного убийцы.
– Не может быть, чтобы это сделала Оля! – категорично заявила Мария.
– Вы так хорошо знаете Кирьянову? – строго посмотрел на нее Пятаков, и Маша тут же сникла и лишь молча покачала головой в ответ.
– Вы ее задержите? – после недолгого молчания поинтересовалась Мария Гурова.
– Значит, ничего подозрительного вы не слышали и возле номера ваших соседей никого в период между половиной пятого и половиной шестого утра не видели, – вместо ответа выдохнул Пятаков и тяжело встал. – Что ж, пойдем работать дальше.
– В коридоре есть камеры, – как бы между прочим заметил Гуров. Пятаков неопределенно дернул головой, опустил голову, но промолчал.
– Илья Ильич, – Лев Иванович решительно встал и направился к двери вместе с Пятаковым. – Если не возражаете, то я хотел бы поговорить с Ольгой Михайловной и осмотреть место происшествия.
Пятаков резко остановился в дверях, обернулся всем корпусом к Гурову и посмотрел
– Хорошо, Лев Иванович, – коротко ответил он после недолгого раздумья и, развернувшись, вышел следом за своим молодым коллегой.
Гурову все больше и больше нравился этот немногословный оперативник, который не стал строить из себя всезнайку законов и правил оперативной работы, хотя, по всей видимости, таковым и был на деле. Попросив Марию побыть в номере и пока что не звонить и не беспокоить Крячко, Лев Иванович вышел в узкий коридор отеля и через пару шагов уже был возле двери триста третьего номера. Проход загораживал врач «Скорой помощи», который тихо беседовал с плачущей Ольгой, положив руку ей на плечо. Они посторонились, пропуская Пятакова и молодого оперативника, который, как нитка за иголкой, двигался за старшим напарником.
Увидев Гурова, Ольга шагнула к нему и прошептала севшим от пережитого голосом:
– Лев Иванович, я… Я ничего не делала…
И она снова расплакалась. Врач, искоса глянув на Гурова, заглянул в номер и сказал кому-то невидимому: «Мы поехали. Труповозку вызвали, через двадцать минут прибудет», – и быстрым шагом ушел в сторону лифта, возле которого уже стали собираться любопытные – горничные и жильцы с этажа.
Лев Иванович посмотрел вслед медику и только потом перевел взгляд на Кирьянову.
– Ольга Михайловна, расскажите мне все, что случилось, – попросил он.
– Я сама еще все плохо понимаю, – ответила женщина и провела рукой по бледному лбу. – Я словно нахожусь в каком-то страшном сне. Женя, красные от крови простыни, пистолет в моей сумочке…
Кирьянова говорила тихо, чуть покачиваясь, словно в трансе, и Гуров удивлялся, как она вообще еще стоит на ногах.
– Давайте-ка с вами пройдем в комнату. Вам нужно присесть. – Он взял Кирьянову за локоть и повел ее в ее номер. Та послушно, словно сомнамбула, шла и смотрела себе под ноги.
В номер их не пропустили. Дежуривший у дверей молодой оперативник сказал, что в комнатах работают криминалисты и входить пока что нельзя. Гуров понимающе кивнул и сказал:
– Передайте Илье Ильичу, что мы с Ольгой Михайловной будем в моем номере. Вас как зовут? – поинтересовался он на всякий случай.
– Андрей. Андрей Лемешев, – чуть ухмыльнувшись, представился тот и добавил: – Хорошо, передам.
Когда Лев Иванович привел Ольгу к себе в номер, Мария засуетилась, усадила Кирьянову в кресло и, сочувственно пожав ей руку, сказала:
– Поставлю варить кофе. У нас в номере есть и небольшая плита, и джезва, и кофейник.
Кирьянова посмотрела на Марию сначала непонимающе, а потом, слабо улыбнувшись, кивнула:
– Да, спасибо.
Мария тревожным взглядом посмотрела на мужа и отошла, оставив их с Ольгой вдвоем.
– Оля, Ольга Михайловна. – Лев Иванович сел напротив Кирьяновой и, чтобы привлечь ее внимание, склонился к ней и взял ее руку в свою. – Вы можете рассказать мне, что произошло сегодня утром?
– Я не знаю…