Консервный нож
Шрифт:
– И все же, - нарушил молчание Пересвет, - что здесь произошло? Почему остров взорвался? Это ведь на нем нашли… э-э… работника отдела коммуникации Нормана Хамфри?
– Да, - сухо сказал Мориц, разворачивая аппарат к лагерю.
– Но причины взрыва еще анализируются. Единственное, что я могу сказать, не рискуя выдать тайну расследования, это то, что взрыв не принадлежал к естественным природным процессам, характерным для Дайсонов.
Никита с интересом посмотрел на профиль собеседника: Мориц открывался с иной, жесткой стороны. Он умел казаться изнеженно-томным, "аристократически"
Пересвет еще немного полюбовался в бинокль на застывших вокруг мечетей дайсов, похожих на обросшие мехом валуны с глазами, и Мориц повел неф к лагерю.
Прощаясь, инспектор заметил, что молодой командир звена вертит в пальцах знакомый перстень: точно такой же красовался на пальце Флоренс Дженнифер.
– Любопытная штучка. Я уже видел один такой.
Мориц подкинул на ладони перстень, камень сверкнул голубым и зеленым.
– Их нашли на втором Дайсоне в северной зоне около двух десятков. С ними связана интересная загадка: многие пробовали надевать, и я в том числе, но тут же снимали. Они какие-то… неудобные, что ли, холодные как лед и пальцы натирают, а Флоренс - помните?
– носит и хоть бы что! Но эстетика перстней не имеет аналогов. Вообще, насколько я уже вошел в курс дела, все, что создавали дайсониане, будь то машины, архитектурные сооружения или предметы искусства, в высшей степени совершенно!
Никита сел в свой пинасе и через полчаса ураганного полета прибыл на базу археонавтов.
Какой-то аппарат попытался увязаться за ним в пределах видимости, но отстал
В диспетчерском пункте базы Пересвет оставил записку Флоренс Дженнифер, что ждет ее вечером в кают-компании, и вернулся на Д-комплекс Слова Морица о совершенстве техники дайсониан не шли из головы, была в них притягивающая сила и тайна, и Никита, переодевшись в своей каюте, направился в музей, или, как его называли исследователи, "культ-отстойник", в котором найденные на планетах драгоценные раритеты, памятники искусства и культуры строителей Сферы проходили первое обследование специалистами
Музей занимал четыре помещения на внешнем горизонте Д-комплекса, там же, где располагались административные и научные отделы исследовательского центра.
Первые три помещения, узкие и длинные, служили складом экспонатов, четвертое - лабораторией с аппаратурой анализа и обработки данных. Музей был открыт круглосуточно.
Никита медленно прошелся вдоль стеллажей с экспонатами в первом зале, в котором хранились предметы культуры и искусства: странные статуэтки, сосуды, обломки скульптур, в том чис ле и перстни, найденные Уве Хооном. Во втором зале помещались останки машин и механизмов, многие из которых имели вид только что сошедших с конвейера, а третий был полон предметов невыясненного назначения.
Никита остановился возле первого бокса и с любопытством прочитал табличку на прозрачной стенке: "Клеймор".
На полу бокса стояла на торце, ни на что видимое не опираясь, гигантская - метра два в высоту - "бритва" из какого-то желтого металла или сплава. "Клеймор" имел вид именно старинного земного бритвенного лезвия
– Любуетесь?
– обратился к инспектору пожилой мужчина с эмблемой археонавта на рукаве, доселе исподтишка за ним наблюдавший.
Никита обернулся.
– Любопытная штуковина Клеймором ее назвали, очевидно, в шутку?
Пожилой сморщил лоб в улыбке. "Лука Захаров, - шепнул "Вася".
– Археонавт, пятьдесят три года, семь лет экспедиций, три монографии о культуре Зоо".
– Шутников у нас хватает Клеймор - это обоюдоострый кельтский меч, так что по названиям можете судить и о наличии иронии и юмора. Материал клеймора - бериллиевая бронза, и ни следа коррозии! Древние дайсониане использовали методы биоконсервации за десять тысяч лет до нашего рождения.
Перешли к следующему боксу. "Робот-универсал".
Чудище непонятной формы с десятком гофрированных шлангов-щупалец и пятью выпуклыми глазами.
– Внутри обнаружили нечто вроде потухшего электронно-кристаллического мозга и обширной нервной системы, - опять пояснил гид, - но функциональные характеристики этого монстра остались невыясненными.
Полуметровый серый куб, изъеденный крупными порами, похожий на блок из сипорекса - древнего земного пористого бетона. "Водяной". Почему "водяной"?
– Стоит к нему приблизиться вплотную - и он превращается в фигуру, напоминающую корягу.
– Эксперт заулыбался.
– Кто-то увидел в коряге сказочный персонаж. Показать?
– В другой раз. Начинку изучили?
– Внутри куба нет никакой начинки - один сплошной кусок студня, желе, не поймешь даже, живое оно или нет. Но биологи отказались признать его живым.
Прошли мимо дерева с неуловимо строгой нерегулярностью расположения металлических на вид ветвей, под деревом была табличка с надписью: "Фракталь".
Клубок черных шлангов: "Осьминог".
Невероятно изогнутый лист из голубого материала с надписью: "Топологическая развертка желудка типичного археонавта". И еще десятки странных предметов, не имеющих иных аналогов среди земной техники, кроме языково-терми-нологических.
– Вас как зовут?
– Пожилой эксперт, вероятно, был рад случайному посетителю музея и не хотел быстро прощаться с должностью экскурсовода.
– Пойдемте покажу коллекцию машин, сохранившихся полностью, не фрагментарно.
В торце зала оказалась еще одна дверь. Взору представилось обширное помещение с прозрачными клетками, внутри которых находились машины и аппараты, соответствующие поясняющим табличкам. Даже на глаз эти механизмы вызывали восхищение гармоничностью и совершенством, несмотря на то, что разрабатывались существами, чей облик был далек от человеческого.
Захаров по лицу Никиты понял, о чем он подумал.
– Эксперты тоже все эти аппараты отнесли к классу совершенных. Существуют пределы совершенствования технических устройств, за которыми дальнейшие доработать нецелесообразны, ибо не улучшают характеристик устройства и его эстетического вида. Например, чувствительность аппаратуры при этом определяется лишь естественными шумами самих источников, а не недостатками прибора. Так вот, древние дайсониане этих пределов достигли.