Консорт

Евтушенко Алексей Анатольевич

— Спасибо.

— Как твоя голова? — поинтересовалась вторая медсестра, — возможны мигрени. Ну и боли в районе поясницы.

— Голова терпимо, а вот спина ужасно болит, — пожаловался я.

— Секунду, — и начала водить рукой над моей грудью, — теперь должно быть полегче. Повернись на бок, иначе пролежни появятся. А с головой… Василиса Никитична запретила лезть самим, так что придется потерпеть немного.

— Спасибо, — с задержкой ответил я, так как головные боли при повороте тела только усилились.

— Он будет здоров? — раздался

неуверенный голос Марьи из-за спины.

— Будет. Мы же тебе говорили, что он крепкий. Ты молодец, — ответила первая медсестра, отойдя от монитора.

Я обернулся и увидел Марью. Удивление на ее лице быстро переросло в гримасу ужаса и паники.

— Се…режа, — слова давались ей нелегко, — ты, — на глазах выступили слезы.

— Я. Спасибо, что заступилась.

— Твое лицо, — она завороженно смотрела, а по щекам уже ручьем лились слезы. Бинты на ее груди начали промокать, а сама она начала подрагивать, отчего сразу и кривилась, видимо такие движения причиняли ей боль.

— С ним все будет хорошо, — попыталась успокоить ее первая медсестричка, — Сереж, отвернись пока к Анне Викторовне. Видишь, девушке плохо.

— Да, конечно, — легко согласился я, а мысленно уже искал хоть какую-то зеркальную поверхность, чтобы посмотреть, насколько все плохо. К сожалению, в палате такого не нашлось.

— Все так плохо? — шепотом поинтересовался я у Анны Викторовны.

— Все будет в порядке. Первоочередная задача была вытащить тебя с того света, а не заниматься косметикой, — так же шепотом ответила мне она.

— Зеркало есть?

— Оно тебе сейчас не нужно, — более грустно ответила она, и уже обращаясь к медсестрам, — подскажите, а Василиса Никитична, когда придет?

— Ее смена начнется через полтора часа, — ответила вторая медсестра, — но зная ее, она тут будет минут через двадцать.

— Старая закалка, — усмехнулась Анна.

— Скорее необычный случай, — и первая медсестричка указала взглядом на меня, а главный лекарь Дома почему-то смутилась.

— Вы получили соответствующие распоряжения? — более строгим голосом уточнила Анна.

— Так точно, — медсестрички ответили одновременно.

— О каких распоряжениях идет речь? — поинтересовалась вошедшая дама, которую я видел раньше.

— О, — лекарь запнулась от неожиданности, — по поводу Сергея.

— Ты знаешь, Ань, вот уж кто-кто, а ты должна была мне больше доверять, — с укором в голосе произнесла дама.

— Василиса Никитична, я вам доверяю больше, чем себе. Но вы видите, какие обстоятельства…

— Ты девять трупов называешь «обстоятельствами»? Смело.

— Я не это имела в виду, — потупив взор и погрустнев, ответила Анна.

— Знаю я, что ты имела в виду. Ты должна мне все рассказать.

— Извините, но тут слишком много посторонних.

— Кадета Ольга, подготовьте капельницу для Сергея. Кадета Татьяна, доложите в наши доблестные органы, что пациенты пришли в себя и могут поговорить о произошедшем.

— Есть, — в один голос

отозвались те и покинули палату.

— Думаю, в свете того, что произошло, мы сможем доверить Марье эту небольшую тайну? — риторически поинтересовалась Василиса Никитична. Анна Викторовна лишь утвердительно кивнула и начала рассказ с того самого времени, когда я только появился в Доме Елизаветы Егоровны. Наш лекарь слушала внимательно, не перебивала, не задавала уточняющих вопросов. Хоть ее лицо часто бывало в изумлении, любопытство, что же происходило дальше, всегда брало верх, так что история подошла к концу ровно тогда, когда кадета Ольга после короткого стука отворила дверь и внесла капельницу, с каким-то синим раствором.

— А с аурой у него что? — голос Василисы был задумчивым. Анна лишь развела руками, а Ольга подозрительно покосилась на меня.

— Детектива будет через семь-десять минут, — доложила вошедшая кадета Татьяна.

— Кадета Ольга, добавьте в раствор «Коктейль Брюзговой», — сказала наш лекарь.

— Есть, — ответила та и вышла из палаты, а Анна Викторовна удивленно посмотрела на Василису.

— Что? Из-за его проклятия, о котором я узнала минуту назад, теперь я понимаю, почему никак не могу привести его к стабильному состоянию. Ты бы хоть в его медицинской карте записала!

— Меня бы на смех подняли, если бы кто-то прочитал, — начала оправдываться Анна.

— А если бы ты в себя не пришла? Если бы кровью рядом с ним истекла, тогда что? Залечили бы его насмерть!

— Но, — попыталась возразить Анна Викторовна, но была нагло перебита.

— Никаких «но»! Согласно протоколу, ты должна была все его болезни и все исследования заносить в личную карту. Чтобы к вечеру ноги твоей тут не было, — последнюю фразу более добро добавила Никитична.

— Осложнений не было?

— А то ты сама себя еще не проверила. Ань, ты за дурочку то меня не держи, сколько лет тебя уже знаю. А если бы и были, сама бы долечилась. Не маленькая.

— Мне бы хотелось остаться. В качестве врача Сергея, — заявила главный лекарь.

— А вот это уже зависит не от меня. Как видишь, тут уже военных нагнали. Эти вот, — и взглядом указала на медсестер, — из военной академии Мирославы Иваровны. Личный указ Светланы Сергеевны. Так что…

— Василиса Никитична, я вас тоже не первый год знаю. И знаю, на что вы способны.

— А что, Елизавета Егоровна не хочет за тебя заступаться? — поинтересовалась наш лекарь, — ну хорошо. С тебя бутылка коньяка и я это улажу.

— Тогда с тебя конфеты, — с улыбкой ответила Анна.

— Договорились, — усмехнулась Никитична.

— До чего вы договорились? — поинтересовалась высокая рыжеволосая статная девушка с очень резкими и грубыми чертами лица, которые больше бы подошли мужчине.

— Это личное, — став сразу серьезной, ответила Василиса.

— Да, вижу. Я могу приступать? — и, повернувшись к нашим кроватям, добавила — Богиня моя, а с ним то что?