Константин Киба. Дилогия
Шрифт:
Как там сказал Дэн? Метать бисер перед свиньями? Грубовато, но вроде смысл я уловил. Сейчас моя цель — разыграть героя, защитника угнетенных, слабых и немощных. Люди таких любят. И сделаю я это по одной простой причине. В Варгоне у меня всегда было несколько сотен подчиненных, готовых пасть на меч при одном моем слове. Так почему бы временно не заменить их беляками? Это, конечно, не рыцарское войско, но, как я уже говорил, я не гордый. Могу начать с носков и крестьянского ополчения. Как временная мера до пробуждения суммы сойдет. А там уже перспективы получше.
И
Компашка перестает болтать, но не останавливается. Оборачиваются лишь двое из Джунсиначи. Дэн смотрит на них, весело говорит:
— Вам тоже показалось, что кто-то жужжал? Пойдемте уже. Эй, Сифа, ты че трясешься? Да не ссы ты так…
Джуны без особого энтузиазма последовали за Дэном. Что ж, Дэн немного с мозгами. На каждую провокацию не ведется. Интересно только, насколько много у него этих мозгов. Нужно его разозлить. Не думаю, что он при учителе нападет на непробужденного.
Ко мне подходит толстяк, любитель Элеоноровых попок:
— Слушай, я бы не ста…
Резко поднимаю руку, затыкая мальчишку. Не люблю я этот метод. Больно дешевый. Но на войне с идиотами все средства хороши. Говорю еще громче:
— Дэн! Как поживает твоя мамочка?!
О, вот теперь они останавливаются. И уже никому не смешно. Да-а-а, люди одинаковые во всех мирах. Им достаточно сказать слово «мама» и они, как дети, бегут размахивать кулачками, защищая ее честь. И это почти всегда работает. Часто даже взрослые мужи-аристократы в Варгоне хватаются за оружие и пускают друг другу кровь, достаточно лишь упомянуть по матушке. Удивительно простое и эффективное средство привлечь к себе внимание и нажить врагов. А ведь я просто спросил, как она поживает и тот уже сам все додумал.
Герман Афанасьевич тяжело вздыхает, протирает лоб платком:
— Вот. Опять начинается. Зачем ты это сказал?
Дарен перестает улыбаться:
— У Дениса нету матери. Она давно мертва.
Бывает. Я своих родителей вообще не помню. Да и неважно. Значит эффект будет лучше:
— Какая трагедия, — достаю свежую зубочистку, сую в рот. — Так жаль твою мать, Дэн! Я бы с таким сыном тоже повесился!
Дарен округляет глаза. Да ладно? Я что, угадал? Удивительно.
Дэн отпихивает Севу так, что тот с визгом пролетает несколько метров и падает на пол, ударившись головой. Быстрым шагом идет на меня.
Учитель прячет платок в карман, щерится:
— Денис, это непробужденный ученик. Вот. Ты не можешь напасть на него без последствий.
— Да мне срать, — пыхтит разъяренный бугай, приближаясь.
Секунда, вторая. Хм, эффект оказался чуть сильнее, чем я планировал. Ну кто ж знал про повешенных мам? Не повезло, бывает. Слишком хорошо угадал.
В каждой моей руке по три зубочистки, я напрягаю свои хилые мышцы, с удивлением обнаруживаю, что они есть не везде, где я привык. Некоторые части тела просто… не напрягаются. Делаю все это просто на всякий случай. Возможно, я смогу пережить пару секунд, прежде чем нас разнимут… Или даже дотянусь зубочистками до интересных мест. Акупунктура
Дэн приближается.
Вижу, как силачи за его спиной напрягаются, как перетянутые струны. Если представитель их клана начнет быковать на непробужденных, то проблемы могут возникнуть и у них.
Двое Джунсиначи в компании Дэна смотрят на меня, но я еле заметно качаю головой. Нельзя, чтобы они вмешивались. Силачи давно подмазываются к азиатам, которые тоже не в ладах с Новусами. Но сегодня Сэм и Акане открыто показали всем, что отношения двух кланов не заладились. Чем мы с Хиданом и воспользовались. Силачи с распростертыми объятиями приняли новых друзей. Вот только они им не друзья. А мне — да.
Дарен встает между мной и Дэном, хватает его за плечо.
— Не ведись. Ты знаешь последствия нападения на непробужденного.
— Да мне плевать! Щенок убил моего кузена, а теперь прошелся по матери! Он подавится своими блядскими словами.
— Тебя так легко спровоцировать? Очнись, Денис!
Дэн рвет и мечет на месте, пытаясь справиться с эмоциями.
Я же немного расслабляюсь, говорю:
— Дэн, сегодня после занятий. Выбирай место сам, — говорю из-за спины Дарена, пожевывая зубочистку. — Можешь взять своих, мне плевать. Но не хочу устраивать из этого представление. Где-нибудь подальше.
Дэн тяжело дышит, поднимает голову вверх, опускает уже более спокойное, но все еще раскрасневшееся лицо:
— Отойди, Валет.
— Нет. Мы с тобой давно дружим. Не тупи. Он тебе предложил решение.
— Крысеныш не придет. Зассытся.
Лениво рассматриваю Яру. Интересно, а волосы у нее и правда синие? Или тут их выкрашивают? И в смысле — не приду? А зачем тогда назначать эти детские разборки? Для того чтобы не прийти? Странное мышление.
— Приду. Но с одним условием, — мой глаз предательски дергается. — Севу ты отпустишь.
Вот не люблю я играть в благородных рыцарей. По долгу служения Шииле пару раз приходилось, и каждый раз я чувствовал себя не в своей тарелке. Будто делаю что-то очень глупое, даже понимая, что все это спектакль. Мне больше нравится решать дела из теней.
Не то чтобы я считал себя каким-то злобным монстром. Просто я вообще не воспринимаю добро и зло. И не понимаю этого. Есть только понятие «правильности».
Дэн фыркает, как злобный ежик, на его раскрасневшейся роже небольшое торжество:
— Вот оно что. За педика своего переживаешь, да? Ну хорошо, давай разберемся в городе. Без всяких тупых школьных правил. Как мужик с мужиком.
Киваю:
— Согласен.
Как будто у него есть выбор. В школе ему с неодаренным разобраться непросто. А я первый если и бью, то бью наверняка. Но вот как с Клоушем не получится. Дэн другой.
— Скажу позже, где встречаемся и во сколько. Сифу своего забирай. Но если не придешь или кинешь… — тычет в меня пальцем. — Ему конец. Не знаю, что ты сделал, что тебя и твою семейку покрывают, но вот про него речи не было. Ты врубился?