Константин Киба. Дилогия
Шрифт:
Зам внимательно вслушивается:
— Амарэ? А вот это звучит интересно. Пошли-ка, посмотрим.
— А занятия?
— Я разрешаю.
На трибунах ямы находятся несколько десятков человек. И мы с замом среди них. Многие пялятся на нас. Здесь что, так легко прогулять занятия?
Сейчас тут не так уныло. Включен яркий свет. Повсюду слышатся оживленные голоса.
— Прилично народу собралось, — довольно улыбается директор и смотрит на большое табло на стене. — И вход недешевый.
Смотрю
Цена прохода: 50 ОВ
Зрителей: 23
Взнос оппонентов: 500 ОВ.
Выигрышный фонд: 650 ОВ.
Я быстро высчитываю несложную математику. Ага, получается общая сумма проданных «билетов» — 1150 ОВ. А взнос (500 ОВ) — это то, что платят школе бойцы за организацию турнира.
— Пятьдесят? Дорого назначили, — улыбается директор. — Надо было десятку ставить.
Понятно. Значит стоимость билетов на их турнир выбирают сами бойцы. Если скажут: вход тысяча с головы — никто не придет. Скажут только десять очков — придут побольше. Но тут уже зависит от интересности поединка. Может получиться так, что сам победитель уйдет в убыток, если не будет зрителей.
Но это точно школа? Вроде как поединок добровольный, но всё равно. В Варгоне были Академии Эфира, но там, по крайней мере, не лицемерили, говорили сразу — у нас вы вряд ли доживете до конца становления. Умрете, и возможно мучительно.
— Надеюсь с меня не спишут пятьдесят овов за вход? — с подозрением смотрю на заместителя директора.
— Как? У тебя всего их три. Расслабься, Константин.
Расслабься. И это говорит тот, кто рассказывал, как ему не нравится, что дети убивают друг друга.
Смотрю на участников боя.
Девушка лет двадцати-двадцати пяти. Из-за косметики возраст не определить. Одета в удобную красную форму. Волосы в пучке, в руках… щит? Обычный деревянный и круглый щит в металлической оплетке.
Но не это самое странное…
С ней в ряд стоят три ребенка не старше моей сестры. Судя по комплекции, два мальчика и девочка. Одеты скромно. В масках животных и защитных наплечниках и налокотниках.
Мне это не нравится. В Варгоне слабых детей вмешивали во взрослые разборки только выродки и ублюдки.
Я недовольно кошусь на зама.
— Не смотри на меня так, — тихо говорит он. — Я тоже раб системы. И хожу по лезвию каждый день, чтобы ваши жизни были чуть лучше, чем в других школах.
— Это дети. Но что они могут?
Зам тяжело кивает:
— Это дети. И Высший Совет кланов не согласен с тобой, что они ничего не могут. Представь себе ребенка пяти лет, у которого неожиданно появилась сумма? Этакая новая игрушка. В новую смуту такие дети уничтожили города просто потому, что это весело. А взрослые ничего не могли поделать. Так что оставь мораль при себе. Психически нестабильный ребенок — страшнейшее оружие.
Понятно. Что ж, тут не поспорить.
Смотрю на силача. О, да это же тот самый, который пихнул меня
— Получается, четверо на одного.
— Не совсем, но почти. Именно поэтому с Амарэ никто не хочет выходить в яму. Не нравится — проваливай. У них такие условия. Поэтому я и сказал — интересный поединок.
Решаюсь спросить:
— Что у них за направленность?
— Нетипичная. Амарэ — кровосмешанный род с самой новой смуты. Никто толком не знает, что они там намешали. Но баланса они придерживаются строгого.
Морщусь. Голова и так болит, а меня еще грузят местными терминологиями. Зам замечает мои страдания, ухмыляется:
— Женщины из Амарэ после пробуждения учатся по своим направленностям. И получают в опекунство детей с такой же направленностью, как и у них.
— Откуда детей берут?
— Откуда же я знаю. Мне дали документы, я вопросов не задаю. И тебе не советую.
— Вы же знаете, но не говорите?
— Конечно.
Недолгая тишина.
— Что умеют эти женщины? Контролировать детей?
— Да. Вот эта вот, — показывает пальцем на разминающуюся Амарэ. — Аяна Рейра. Одна из талантливейших одаренных за всю историю школы. У нее три направленности. И она может контролировать детей с такими же направленностями, как и у нее.
— Как они это делают? Разве это вообще возможно?
— Няньки совмещают сумму разума с практическим гипнозом. Что-то вроде объединения разума детей в один. И делятся с ними своими личными умениями и опытом.
— Дети проходят обучение в школе?
— Какой ты любопытный, Константин. Четвёртый год здесь учишься, а ничего не знаешь? Ты точно не филзели?
Многозначительно пожимаю плечи:
— От заместителя директора информация ценнее.
Директор усмехается, но все же отвечает:
— Обучение проходят только няньки. Для детей в некоторых образовательных учреждениях мира имеется легкий спецкурс и там разрешено одаренных детей изу… хм, я хотел сказать, воспитывать, — хитро улыбается. — Под присмотром, разумеется. Мы тоже на это аккредитовались. Специально для клана Амарэ. Я бы сказал, что это что-то вроде детского сада или начальной школы, где мы рассказываем детям, как случайно не уничтожить свой город. Но далеко не все согласны с таким подходом. Джунсиначи, например, терпеть не могут Амарэ из-за их игр с кровосмешением со всеми подряд. Поэтому в их школах они не учатся.
— И почему детей? Почему не взять взрослых?
— Как говорят Амарэ, детский ум — чист и пластичен.
— Они что-то вроде питомцев?
— Ну, я бы сказал Фамильяров. Так звучит культурнее.
— И никто не возмущается, что дети воюют за взрослых? Няньки из них не очень.
Директор смотрит мне в глаза:
— Они называют себя по-другому. Константин, дети во все времена умирали за стариков. Просто об этом не любят говорить. И ты родился в самое худшее из времен. Оглянись вокруг еще раз.